Знаменитость

Потому, что, когда Алеша проиграл весь свой аванс и начал уговаривать, поставить на кон мои сто рублей, чтобы он смог отыграться, я просто задрал рукава пиджака тощего шулера, и оттуда вылетели красный туз, и пара черных королей. Но никто не собирался дать нам уйти из подвала по-хорошему. И чтобы выкрутиться, я заявил им в лицо, что мы – кореша Беса. И если с нами что – питерские приедут ставить их на ножи.

Одесские жулики кое-что слышали про Беса, поэтому замялись. Пока они это переваривали, я упомянул еще пару авторитетных личностей, запомнившихся после плавания на речном трамвае. Воспользовавшись замешательством, мы аккуратно, по стеночке продвинулись к выходу из притона. Ускользнуть нам удалось. Но вся эта история дурно пахла. И совсем не так нам стоило провести первый вечер в Одессе. И я чувствовал себя виноватым не меньше Алеши.

Рудик вернулся через час. Вслед за ним в комнату зашел долговязый молодой человек, и принялся надевать видавший виды белый халат, который он принес в старомодном докторском саквояже. Еще он извлек из своего багажа и разложил на столе кучку сияющих металлических инструментов самого бесчеловечного вида. Алеша с опаской косился на эти острые загогулины, сидя на кровати, не подавая ни звука, и смиренно сложив руки на коленках.

– Ну-с, больной, покажите горлышко! – заявил молодой врач, поворачивая испуганное лицо Алеши к свету.

Лев Рудик сидел рядом со мной в большом волнении и внимал каждому движению молодого медика.

– Будущее светило медицины! – прошептал он мне на ухо. – Круглый отличник, самый сильный студент на курсе. Мой племянник, Вадим Малыночка! – с гордостью похвастался Рудик.

Племянник вполголоса задавал Алеше разные наводящие вопросы, подмышку ему поставил градусник, а в глотку пихал поочередно свои инструменты – после каждого такого вторжения певец еще с минуту перхал и откашливал. Я же получал все больше информации о докторе, в молодые руки которого вверено будущее нашего предприятия. Рудик рассказал, что его племянник учится на пятом курсе, и лучшего студента не помнят даже самые старые профессора ЛОР отделения. Якобы его курсовые работы регулярно посылают на конкурсы в Москву и в Киев. И все прочат его племяннику большое будущее.

Наконец, молодое светило закончило осмотр.

– Вы всегда такой худой, или за последнее время начали быстро терять вес? – еще задал он последний вопрос Алеше, стряхивая градусник.

Тот только неопределенно пожал плечами.

– Не нравится мне его горло, дядя Лева! Подозреваю, что это не банальная простуда, – со значением подчеркнул студент, уже поворачиваясь к нам. – Странные какие-то симптомы. Температуры нет, насморка нет. А горло раздулось, и отекло, словно… Впрочем, об этом давайте поговорим с вами отдельно, на балконе.

Я увязался за ними на балкон, оставив в комнате одного безучастного Алешу. Студент внушительно озвучил диагноз на латыни, подняв вверх палец. Удовлетворенный нашим изумлением, принялся вполголоса пояснять.

– Гортанный нерв у него явно защемлен, – диагностировал будущий профессор. – Это может быть узелковый ларингит. Что лечится долго, но лечится… Но тогда не понимаю, почему нет температуры? И пугает меня такая худоба, на грани дистрофии. В общем, по всем правилам, первым делом требуется исключить онкологию, – мне показалось, что отличник произнес это с каким-то особенным смаком. – Главное, не прозевать опухоль! Если это, как я подозреваю, рак – действовать надо быстро и решительно.

– Да какая там опухоль! – возмутился я. – Видели бы вы, сколько он вчера мороженого сожрал!

– И все-таки, я бы пока не стал ничего исключать, – покачал головой юный медик, снисходительно поглядывая на меня.

– А петь-то он, когда сможет? – робко поинтересовался Рудик.

– Шо вы, дядя Лева! Пока не до пения, – строго посмотрел на него студент. – Речь идет о жизни и смерти!..

И наблюдая, как вытянулись наши лица, попытался приободрить.

– Вы не беспокойтесь! На ранней стадии рак операбелен. Это еще не приговор. В передовых клиниках уже показаны хорошие клинические результаты. Тут главное точно поставить диагноз и не упустить драгоценное время… А я только недавно в немецком журнале прочитал статью об одной уникальной методике… Случай там описывался точно такой, как с вашим другом. Там вовремя диагноз поставили и быстро операцию провели.

– А как же голос? – просил я.

– Операция на голосовых связках бесследно не проходит. Но ради спасения жизни чем-то приходится жертвовать, – назидательно констатировал студент.

Опешившие мы вернулись с балкона. Каждый, как мог, изображал при Алеше уверенность и оптимизм. Лев хлопнул его по плечу, сообщил, что все ерунда, и завтра он принесет на обед такую рыбку, что Алеша только пальчики оближет, а пока постельный режим и полоскания. Я промямлил, чтобы он не беспокоился насчет записи, сделаем, как только он поправится.

Короче, после обрушившейся на него дружеской ласки и участия, Алеша сразу заподозрил недоброе, и молча, переводил взгляд жалобных глаз с одного из нас на другого.