Знание-сила, 2009 № 12 (990)

«Математический анализ — это совершенно естественная, простая и элементарная наука, ничуть не более заумная, сложная или «высшая», чем, скажем, «элементарная» геометрия… Ныне противопоставление элементарной математики и анализа непродуктивно, и вовсе не обязательно проявлять бездну остроумия только из боязни использовать свойства производной».

Какое отношение имеет это утверждение известного математика В. Тихомирова к нашей рубрике? Все дело в том, что стоящая за ним позиция не столь давно была публично оспорена министром образования, причем высшей математике в школе было инкриминировано «убийство креативности». Последовавшая за этим общественная полемика вышла далеко за пределы внутриматематической дискуссии, в очередной раз продемонстрировав высокую степень непонимания, а следовательно, и недоверия ее участников к очередным министерским инициативам.

И впрямь стоит припомнить, что всего лишь за несколько месяцев до этого категорического заявления министр, опять же публично, раскрывал свое педагогическое кредо: «У нас тут идет борьба с ЕГЭ — все только и говорят, что дети перестанут самостоятельно и творчески мыслить. Скажу жестко, но рабочий на конвейере не должен рассуждать, он должен сделать то, чему его научили для получения конкретного результата.

К сожалению, в нашей жизни, в экономике «конвейеров» больше, чем исключительно творческой работы».

Так о чем же печется министр? О сохранении и поддержке в учащихся пресловутой «креативности» или об устранении творческих элементов из образовательного процесса? Может быть, в его понимании речь идет о разных вещах? Вопросы теряют смысл, если не ясно, какую из максим исповедует говорящий — «надо не только сказать, но и быть услышанным» либо «язык дан нам для того, чтобы скрывать свои мысли».

Вот так и получилось, что вновь «грамматика пустилась с арифметикой плясать». Ну, уж если от этого ведомства не дождаться внятности в изъяснении, то кому же дано разобраться в загадках министерского словоупотребления?

В свое время мне повезло. Когда я, как в свое время полагалось младшему научному сотруднику, подрабатывал переводами, мне как-то попался въедливый редактор. И он сумел мне доходчиво объяснить, что перевод нельзя считать удовлетворительным, если он допускает разночтения. По крайней мере, когда разночтений не допускает оригинальный текст. Этот урок был для меня весьма полезен, тем более что после него мне уже не трудно было сделать следующий логический шаг и понять, что это касается не только переводов, но и вообще любых текстов. Более того, я обнаружил, что, встретив в переводном тексте нелепость, бывает полезно задуматься, а что же было в оригинале. Иногда такие изыскания и сами по себе являются интересными задачами на сообразительность. А иногда помогают понять то, что на первый взгляд является полной бессмысленностью.