Золоченые

Кейта обнимает меня одной рукой, стискивает так крепко, что я сквозь кожу чувствую биение его сердца.

Оно выбивает громкий, лихорадочный ритм. Такой же, как мое.

– Тебе просто нужно беречь себя, пока поход не кончится, Дека, – шепчет Кейта мне в волосы. – Просто нужно беречь себя ради меня.

– Я обещаю, – шепчу я, прижимаясь к нему.

Так мы и сидим, и наши сердца бьются в унисон, пока не звучат барабаны, созывая всех к ужину.

29

Спасибо Ойомо за мой доспех.

Вот все, о чем я могу думать, стоя по стойке «смирно» во дворе Варту-Бера в день начала похода, под палящим полуденным солнцем вновь наступившего сухого сезона. Честь выступить оказана сотне из нас, все прочие девчонки остаются вторым эшелоном, если понадобится в помощь нам бросить в бой новые силы. Надеюсь, этого не случится, но в качестве предосторожности каждый день в Варту-Бера свозят все больше алаки. Они глазеют на нас из углов двора, сверкая жалкими обритыми головами под полуденным солнцем. Интересно, это они испуганы тем, что здесь видят, или трепещут в благоговении?

Все девчонки, уходящие сегодня, от макушки до пят сверкают золотом доспехов. На моем выбита чешуя, как у Иксы в облике драгоса, и зазубренные шипы по всей спине. Он странно легкий и прохладный, хоть и скрывает меня полностью, оставляя только глаза. Он слегка трепещет всякий раз, когда я к нему приближаюсь, как всякая адская броня – особенно та, что принадлежит Иксе, поскольку ее тоже изготовили из моей крови. Белорукая возложила на плечи кармоко Кальдерис задачу изготовить доспех для Иксы в облике драгоса, чтобы вся армия увидела мощь Варту-Бера, нашу доблесть, что превосходит все остальные лагеря.

Белорукая и другие кармоко стоят перед строем, но сопровождать нас в качестве старшей командующей будет лишь она, верхом на массивном белом жеребце, по обе стороны которого замерли на страже Брайма и Масайма. Как и мы, все они с головы до ног закованы в доспехи. Правда, у Белорукой они цвета белой кости, в тон перчаткам. В руках у близнецов ассегаи, длинные деревянные копья с острыми лезвиями из оникса. Эквусам впору самим стать кармоко, раз они владели таким оружием.

– Сегодня – тот самый день, к которому вы так долго готовились, – объявляет Белорукая. – Мы начинаем наш поход в Восточную пустыню, где встретим и уничтожим бич смертовизгов, что терзает нашу возлюбленную Отеру. Именно там вы, чтимые защитницы Отеры, впишете свои имена в историю нашей империи! Именно там вы, алаки из Варту-Бера, станете легендами!

Речь Белорукой настолько поднимает дух, что собравшиеся девушки с нарастающим волнением хлопают в ладоши. Даже я не могу сдержать сердце, вдруг застучавшее быстрей. Свершилось. Пришло наше время.

– Ты представляешь, Дека? – говорит Бритта. – Мы наконец отправляемся в поход.

– И будем убивать всех смертовизгов на пути! – радостно добавляет Адвапа. – По двадцать голов на каждую в день. Нет, по тридцать!

Вина захлестывает меня волной, я стискиваю кулаки, чтобы они не дрожали. Слезы из глаз смертовизга… я содрогаюсь от воспоминания.

Белкалис бросает взгляд на Адвапу:

– Есть такая штука, Адвапа, как слишком много энтузиазма.

Та фыркает, не впечатленная замечанием. Я возвращаю внимание к Белорукой, которая вскидывает кулак:

– Алаки из Варту-Бера! Победа или смерть!

– Мы, мертвые, приветствуем тебя! – отзываемся мы и, тоже вскинув кулак, ударяем им по груди.

– Где бы мы ни атаковали, мы победим или упокоим себя под руинами этих мест!

– Мы, мертвые, приветствуем тебя! – повторяем мы, ударяя по груди. – Мы, мертвые, приветствуем тебя!

– Выступаем! – командует Белорукая, высылая коня вперед.

Мы быстро следуем ее примеру, вниз по холму и за ворота, где в наш строй слаженно вливаются новобранцы. Они тоже верхом, но их командиры-джату едут в маленьких шатрах на спинах мамунтов или в колесницах, запряженных орриллионами, огромными обезьянами с серебристым мехом, которые угрожающе рычат друг на друга и лошадей, осмелившихся приблизиться к ним.

Когда мы направляемся к главной площади Хемайры, чтобы присоединиться к остальной армии, горожане встречают нас аплодисментами и радостными возгласами.

– Да хранит вас Ойомо, Смертобои! – выкрикивают некоторые.

А я, проезжая по улицам города, могу лишь качать головой и поражаться непостоянству людей.

* * *

Путешествие по Восточной пустыне оказывается долгим и жестоким, гораздо более трудным, чем я ожидала. Я привыкла к вылазкам по пересеченной местности, но пустыня – зверь совсем иного пошиба. Император приказал занять позицию у горного хребта Н’Ойо, границы дальних пределов пустыни, и мы уже две недели продираемся сквозь песок и скрипим зубами, когда он просачивается сквозь стыки доспеха и липнет к самым нежным частям тела. Каждый день туда-сюда летают кукали, передавая сведения, которых, впрочем, не так уж много. Мы знаем, что в горах нас ждут тысячи смертовизгов, но разведчики никак не могут подобраться достаточно близко, чтобы точно их сосчитать. Стоит слишком густой туман.