Золотой Фейхоа или жареные апельсины

— Думаешь, я надую тебе временем шарик? Нет, конечно! Время — это скорее химическое явление, а не физическое, и мерится оно не часами и расстояниями, а твоими эмоциями и ощущениями, потому что твое время хранится в тебе! Мое же однородное время хранится в слитках. Оно совершенно иное, чем у тебя, оно Истинное. Это эталонное время, поверенное ЗАКОНОМ. Понятно?

— Ни капли.

— Не сомневаюсь, но это не важно. — Чуть помолчав, он добавил. — Тем не менее я благодарен тебе, что ты согласился с моим предложением. Для вылченогих карликов это время — сильнейший яд, поэтому с их стороны тебе ничего не грозит. Держи.

Попугай бросил мне под ноги несколько сфер светло-кремового оттенка, каждая чуть больше крупного апельсина. Я взял один слиток в руки. Довольно увесист и плотен, как пластилин. На сферической поверхности каждого слитка стояло выпуклое клеймо:

Хранитель Времени Первой и Единственной Бесконечности Создателя

Попугай Гринвич.

Однородное Время.

1/33 эталонного.

Еще ниже помещалась грозная надпись:

УПОТРЕБЛЯТЬ ТОЛЬКО ПО НАЗНАЧЕНИЮ!

2

Утро следующего дня ворвалось в мою жизнь словно вихрь. Началось с настойчивого звонка редактора. Едва я разлепил веки и поднял трубку, как на меня обрушилась лавина вопросов о рукописи. Уставившись пустым взглядом на опорожненную бутылку из-под абсента, стоявшую на полу, я с трудом понимал суть вопросов. Первую часть разговора я просто мычал, не в силах понять, что ему все-таки надо. Вторую часть разговора уже мычал он, очевидно от гнева. Клятвенно пообещав перезвонить ему через час, я бросил трубку и тяжко вздохнул. В голове стоял ералаш. Я помнил, как вчера захотел выпить рюмку-другую абсента, но не помнил, чтобы я выдул в одиночку целую бутылку. Однако, состояние глубокого похмелья, в котором я сейчас находился, не оставляло в этом сомнений.

Чудны дела твои, Господи!

Еще раз вздохнув, я отправился в ванную приводить себя в порядок. Спустя минут сорок я чувствовал себя уже более-менее сносно и перезвонил редактору. В издательстве его звали Дантес. Почему, понятия не имею.

— Ты где пропадаешь? — рявкнул Дантес, едва схватив трубку. — Я вчера прождал тебя в редакции целый день. Ты был должен принести рукопись, а вместо этого куда-то пропал. Я полдня обрывал твой мобильник, но ты так и не соизволил ответить. Что происходит?

Я захлопал глазами и уставился на календарь. Двадцатое января. Рукопись должна быть представлена в издательство двадцать седьмого. И в самом деле, что, черт побери, происходит?

Вероятно, свой вопрос я задал вслух.

— Вот и я спрашиваю о том же! — взвился Дантес. — Тебя нигде нет, судьба рукописи неизвестна, меня, как добычу, терзает начальство, а я не в состоянии что-либо сказать. Вообще ничего! Как тебе это нравится?

Я сказал, что мне это нравится еще меньше, чем ему.

— Все остришь? Я не знаю, в каком ты сейчас состоянии, но твоя рукопись должна быть у меня сразу после обеда, иначе мы пересмотрим условия договора. Ты слышишь меня?

Я заверил его, что слышу прекрасно. Потом вызвал календарь на мобильнике. Двадцать первое января. Логично, если принять во внимание, что вчера я забыл передвинуть курсор на настенном календаре.

Я прочистил горло:

— Сегодня вряд ли. Мне необходимо внести еще кое-какие коррективы, но двадцать седьмого я буду у вас как штык.

На том конце провода явственно поперхнулись эмоциями. Через секунду трубку сотряс бешеный рык:

— Какого двадцать седьмого? Это было вчера! Сегодня уже двадцать восьмое! Боже мой, ты, кажется, допился до чертиков…

Я не успел возразить, как расслышал в кабинете Дантеса взволнованный голос его секретарши. Когда она замолчала, Дантес, не стесняясь, крякнул мне в ухо от удивления. Я представил себе его вытянутую как у рыбы физиономию. Явно, в его кабинете сейчас происходило что-то забавное. Потом я услышал писк включенного ноутбука. Спустя минуту Дантес подал, наконец, голос. От его нахрапистости не осталось и следа:

— Ты это… Все верно… Дорабатывай рукопись и приезжай, как и договаривались, двадцать седьмого. Я, кажется, несколько потерялся во времени… Сам ничего не пойму! Позавчера прилетел из Америки, может, это как-то связано с перелетом?

Я заверил его, что все в порядке, лишнее напоминание мне пойдет только на пользу, после чего оставил Дантеса наедине с его мыслями. Так кто же все-таки допился до чертиков? По крайней мере, я во времени еще не терялся.

Здесь я вспомнил свой сон с Попугаем, Черепахой и слитками времени. Недолго посидев, поразмыслив, я сделал то, что человек может сделать только с глубокого похмелья: прекрасно понимая всю абсурдность затеи, я тем не менее обыскал всю залу в поисках этих слитков. Результат был очевиден: никаких слитков, никаких звезд, никаких страшилищ-существ.

Я рассмеялся над собственной выходкой. Человек с университетским образованием, а занимается такой глупостью!