Золотые долины

— Что вообще меня там ждет? Тьфу!.. — Снова не те слова. — Не ждет, никто никого не ждет. Бери и отвоевывай. Все отвоевывают свое место. А плейс ин зе сан. А я не хочу, Валь. Честно. И экзамены сдавать, зачеты все эти. Толку? Вон, узнал весной: кто в прошлом году закончил — никто не работает. Ну, по диплому. Двое ребят в экспедицию уехали — и все. Они, может, и правильно — практика, но. Но все равно. А остальные, — углубляться в это «но» было сейчас лишним, — остальные или в поиске, блин, или доставщиками. Самая востребованная работа — жратву доставлять. Нам постоянно парят: выпускники работают в «Газпроме», «Роснефти». Ну да, работают — один из ста... Переизбыток... Я был на защитах, там такие... Прямо ученые были готовые. Если они не смогли, то я уж куда.

И только стоило замолчать, снова появился этот голос внутри. И теперь усмехался, хмыкал:

«Поплакался? Теперь будешь ждать, что она скажет: „А ты — сможешь!”?»

Валя молчала. В ее глазах нет скуки, досады, но и сочувствия тоже нет. И до пощипывания в пальцах потянуло ее обидеть. Взять и обидеть, чтоб растормошить, оживить.

— Ладно, пошли, — сказал резко, почти грубо, и первым двинулся к калитке. Валя, слышал, держалась за спиной.

Раздражающе-резко и одновременно приятно пахла мелкая травка, которая растет обычно на малоезженых дорогах, во дворах. Днем ее не слышно, а вот на закате просыпается. Как ее называют?.. Он знал много названий трав, но все это были огородные сорняки, а она на огороде не встречалась, вроде как и называть ее нет надобности.

— Если что, завтра поедешь? — спросил; в машине договорились предварительно — «как силы будут», и вопрос его был ненужный, пустой, заданный, чтоб не расходиться молчком.

— Не знаю. Отпустят — поеду. Может, дела какие.

— Ясно. Ну ладно, иди родителей порадуй. Почти полторы тыщи ведь получилось?

— Угу.

Илья прижался своими губами к ее губам. Она не сопротивлялась, но и в этот раз не отозвалась. Поцелуй получился сухой, пресный.

.Долго не мог уснуть. Может, от того, что завтра решили никуда не ехать и потому не надо было рано вставать, может, не так устал сегодня физически — весь день проторчал за прилавком, на обратном пути дремал.

То лежал на узкой железной кровати с похрустывающей при каждом движении сеткой, то ходил по комнате, оглядывал вещи, то, выключив свет, смотрел в окно, в черноту. После города даже в полнолуние ночи кажутся темными. А сейчас луна была молодой, узенькой, зато звезд бессчетно. Они горели не мерцая, круглыми белыми точками.

Было совершенно тихо и в то же время неспокойно, нудно. Илья несколько раз в жизни пробовал курить, и ему не нравилось. А вот сейчас, казалось, покурил бы с удовольствием. Чего-то хотелось. Может, выпить.

Хе-хе, вот так и спиваются хорошие мальчики. Читают правильные книжки, смотрят научно-популярные фильмы, копаются в «Википедии», открывая для себя мир с тысячами важных событий давнего и недавнего прошлого, слушают по интернету лекции, запоминают термины, а потом попадают во взрослую жизнь, нагруженные кучей знаний, но без реального опыта. Голые, по существу, нищие, одинокие. Начинают думать, недоумевать, сомневаться, отчаиваться. Голова разбухает, мозги воспаляются. И возникает необходимость погасить это воспаление. И идут за водкой, или покупают траву, или колеса.

И дед, и папа рассказывали, что до конца восьмидесятых в их поселке частенько происходили драки; крошечный Кобальтогорск был поделен на три части между компаниями парней. Это не были хулиганы, тем более бандиты. Нормальные ребята днем — учились в школе или работали, а вечером сбивались в стаи и охраняли свои районы. Центр (коттеджи, где жили Погудины), Панельки (пятиэтажные дома) и Деревяшки (самострой и бараки для первых поселенцев). И не дай бог было в сумерках попасться на чужой территории такой стае. До серьезных избиений, кажется, не доходило, но поддавали обязательно. Побитый часто бежал к своим, завязывались драки стенка на стенку. Взрослые особо и не вмешивались — воспринимали как явление природы.

Если парень и девушка из разных районов начинали дружить, то обязательно получалось подобное Ромео и Джульетте. Хотя днем все было нормально — подравшиеся накануне приходили в школу, садились за одну парту, без злобы смотрели друг на друга подбитыми глазами, обсуждали подробности; влюбленные гуляли где хотели, но вот солнце садилось, и наступал этакий комендантский час.

Бандитские девяностые, как ни странно, уничтожили эту традицию. Заводилы превратились в настоящих бандитов, куда-то поразъехались и почти все исчезли, сгинули.

Илья рос, когда в поселке было спокойно, но это было спокойствие кладбища. Жизнь не пульсировала, не звала что-нибудь такое вытворять, доказывать.

Подобные войны между районами, он читал, были раньше повсюду. Дрались в городах, дрались в деревнях или деревня на деревню. Может быть, это было необходимо, чтобы вырастить крепких, смелых, настоящих мужчин.