Зов ястреба

Лудела улыбалась ему немного сконфуженно и морщила лоб так напряжённо, что кожа грозила лопнуть.

– Очень любезно с вашей стороны. И вправду, как прекрасно, что таким, как мы, открыты все пути.

Она нахмурилась пуще прежнего, и Ульм пошёл на попятный.

– Вы давно служите, Мел? Форма вам очень к лицу.

Щёки паритера, и без того красные, теперь приблизились цветом к яркому шейному платку.

– Благодарю. Я первый год здесь. Но, знаете… – Он начал рассказывать о том, как тепло его приняли старшие товарищи, и Ульм перестал слушать, впрочем, не забывая кивать и улыбаться в нужных местах. Лудела прошептала ему беззвучное «спасибо». Видимо, будь её воля, их с Мелом знакомство вряд ли бы состоялось.

Унельм Гарт терял время из вежливости – кто бы мог подумать. Возможно, столица начинала дурно на него влиять.

С другой стороны, куда ему было спешить? Зацепка могла найтись где угодно – могла не найтись вовсе.

Поэтому он стоял и слушал терпеливо – не забывая чутко смотреть по сторонам.

Сорта. Пара

Конец одиннадцатого месяца 723 г. – второй месяц 724 г. от начала Стужи

– Ещё раз!

Эти два коротких слова стали сутью, смыслом моей жизни в те месяцы. С тех пор, как Эрик Стром стал моим наставником, к ним свелось всё.

– Давай сразу договоримся, – сказал он мне в наш первый день в тренировочном зале, – если я прошу тебя что-то сделать, ты делаешь это, не раздумывая. И если тебе покажется, что ты не можешь это сделать – подумай ещё раз. Я никогда не попрошу о невыполнимом – но ты должна доверять мне полностью, без сомнений… Это и значит быть охотницей. Хорошо?

В тренировочном зале из его голоса уходили бархатные нотки, и мне было ясно: что бы я об этом ни думала, наш договор заключён.

– Хорошо. Тогда начнём. У тебя будут свои задачи, у меня – свои. Будут и общие. Наша главная общая задача на ближайшие недели – учиться двигаться синхронно. Предугадывать движения друг друга. После операции будет проще, если мы подготовимся. Мышечная память – великая сила, и не стоит пренебрегать ею, раз уж мы можем поставить её себе на службу.

– Разве вы не будете… Ну…

– Спрашивать можно о чём угодно, Хальсон. Всегда. Ну?

– Лежать в капсуле.

Эрик Стром хмыкнул:

– Очевидная нестыковка, да? Как бы объяснить… Быть собственной душой, отделяться… Там я чувствую себя так же, как здесь. Но моё тело – то, что становится там моим телом – подчиняется иным физическим законам. Как и всё вокруг. Если я перестану тренироваться здесь и стану слабым – там так же ослабеет моя душа. Если начну тренироваться усиленно – и тело, и дух окрепнут.

– Как учат быть ястребом? Ведь физические законы… здесь такие, как есть.

Он кивнул одобрительно:

– Разумный вопрос. Нас тренируют по особой программе. Сложно научить вне Стужи и тому, что будет происходить в Стуже, но тебя учат. На твоих тренировках тебе привязывают утяжелители к ногам, чтобы двигаться было трудно, как в глубоком снегу, или устраивают спарринги на скользкой поверхности, чтобы изобразить лёд… Имитация. На тренировках будущих ястребов – свои способы имитации. Подготовки к тому, что предстоит на слое Души.

Я не в последний раз ощутила горечь при мысли о том, что мне на этих тренировках не побывать. Я отказалась от своего шанса увидеть мир Души и примкнуть к самому прославленному и влиятельному кругу – призрачного шанса.

Но я выбрала то, что давало больше возможностей, – и то, к чему призвал меня внутренний зов, на который я решила положиться, – Строма.

Словно прочитав мои мысли, он сказал:

– Могу как-нибудь показать тебе тренировочные залы ястребов. Но я бы предложил не отвлекаться на это, пока мы… Работаем наиболее активно.

Не знаю, что он имел в виду – с тех пор, как мы стали ученицей и наставником, не было ни дня, когда нашу работу нельзя было назвать «активной».

– Хорошо.

– Давай начнём. – Он кивнул на угол зала, в котором было установлено большое бревно, подвешенное на цепях над полом. – Иди туда. И не забудь утяжелители на руки и ноги – пока самые лёгкие. Пройди до конца бревна, вернись до середины и остановись. Всё ясно?

Я не была уверена, что с первого раза сумею даже просто удержаться на бревне – но Стром говорил об этом, как о чём-то само собой разумеющемся.

Бревно покачивалось над полом тренировочного зала высоко – на уровне моего подбородка. Я украдкой огляделась. Никакого стула, с которого можно было бы забраться на него, предусмотрено не было.

Стром наблюдал за мной невозмутимо, не собираясь давать подсказок.

Деваться было некуда – я порадовалась тому, что, по крайней мере, никто, кроме Эрика Строма, не увидит моего позора. Прыгнула, подтянулась на руках – и беспомощно повисла на бревне. Прыжок вышел неудачным – руки оказались недостаточно сильными, чтобы сразу втянуть тело на бревно. Некоторое время я извивалась, как змея, силясь сгруппировать мышцы так, как нас учили на тренировках. Я не собиралась заниматься этим слишком долго – тратить силы и смешить Строма – но, к счастью, ещё через пару мгновений мне удалось закинуть ногу на бревно.