Зов ястреба

– Полдела сделано, – насмешливо сказал Стром за моей спиной, и я едва не соскользнула назад.

Некоторое время я сидела на корточках, пытаясь поймать ритм бревна. Оно качалось сильнее, чем я ожидала. Я боялась, что Стром продолжит шутить, но он ждал молча. Впрочем, было ясно: ждать до бесконечности он не станет. Сделав глубокий вдох, а выпрямилась, пару раз взмахнула руками, ища равновесие.

Бревно качалось сильнее – и казалось куда длиннее, чем я ждала. Что уж там. Оно выглядело бесконечным.

Я двинулась вперёд – медленно, шаг за шагом, продолжая ловить опору в воздухе кончиками пальцев.

Ещё один осторожный шаг – и бревно подо мной заплясало.

– Чем быстрее будешь двигаться, тем проще будет. Держи корпус прямо, смотри перед собой. Экономить движения…

Я не успела дослушать мудрый совет Строма, потому что на следующем же шаге бревно дёрнулось, как живое, и тёмные маты на полу кувыркнулись мне навстречу. От удара весь воздух из лёгких выбило, и некоторое время я лежала, перекатившись на спину, раскрывая рот, как рыба.

– Ты в порядке? – лицо Строма замаячило надо мной, и он протянул руку. Он не смеялся, не злился – по глазам ничего нельзя было прочитать. – Сильно ударилась?

– Нет. Всё хорошо. – Это было неправдой, но я ни за что не стала бы признаваться в этом в первые минуты нашей тренировки.

– Отлично. Тогда ещё раз.

Я не стала брать его за руку – поднялась сама и снова подошла к бревну. Оно качалось сильнее прежнего, и кольца на срезе ствола гримасничали, как чьё-то насмешливое лицо. На этот раз, приноровившись, я запрыгнула на бревно, подтянувшись на руках, сразу. Движение отдалось болью в ушибленном бедре, а на глазах выступили слёзы.

На этот раз я попыталась двигаться быстрее, как советовал Эрик Стром. Выпрямила спину и побежала, глядя прямо перед собой. Это работало! На несколько секунд я почувствовала себя лёгкой, свободной и сильной, как опытный конькобежец на льду. Я почти не чувствовала бревна под ногами… А потом пол снова рванулся мне на встречу, и бедро вспыхнуло болью – сильнее, острее прежнего.

– Ты снова упала влево. Заметила?

– Да.

– Делай выводы. Может, сперва попробуешь без утяжелителей?

– Нет! – Возможно, он заметил испуг в голосе, но мне было плевать. Тогда я больше всего боялась поблажек от Эрика Строма – боялась, что он решит, что я ни на что не способна, и окажется от меня.

– Я справлюсь. У меня уже почти получилось.

На самом деле, я одолела не больше трети бревна, но он не стал спорить.

– Как скажешь. Следи за корпусом не только в начале. Через пару шагов ты начинаешь заваливаться вбок. Ещё раз.

– Хорошо.

Я залезла на бревно ещё раз. И ещё раз. И ещё раз.

– Пожалуй, можно считать это успехом, – протянул Стром, когда я упала с бревна в шестой раз, почти добравшись до середины. – Теперь ты падаешь и на правую сторону тоже. Продолжай за этим следить. Ещё раз.

Было ясно: в тот день нам не добраться до парной работы. В кратких перерывах между попытками приручить бревно я жадно и украдкой всматривалась в выражение лица Строма. Больше всего я боялась заметить разочарование в его разномастных глазах, но он не выглядел ни довольным, ни раздосадованным.

И я перестала смотреть.

Качающееся бревно стало всем моим миром – на многие дни вперёд.

– Ещё раз.

Мы занимались каждый день по много часов, от утренних эликсиров и до ужина. Всё моё тело было в синяках – особенно от ударов страдали бедра и бока.

На второй день он стал учить меня правильно падать – и это, пожалуй, оказалось единственным новшеством.

– Хватит на сегодня. Иди ужинать, Хальсон. И выспись хорошенько. До завтра.

Дни стали одинаковыми, как заснеженные дома в ряду. Несмотря на указания Строма, на вторую неделю я стала прокрадываться в тренировочный зал после ужина. Я была готова на всё ради того, что перейти к чему-то новенькому – быстрее, чем Строму надоест наблюдать за моими страданиями.

К концу второй недели бревно наконец покорилось мне – я научилась держать равновесие достаточно хорошо, чтобы легко пробегать его из конца в конец с утяжелителями на руках и ногах, и тогда Стром добавил ещё несколько, и всё пришлось начинать сначала. Когда я освоила и это, он стал время от времени, не предупреждая, толкать бревно, дёргая за одну из цепей, и каждый раз я летела вниз – молча, со стиснутыми зубами.

– Рагна ругалась, как рабочий с фабрики, – сказал как-то Стром и осёкся. Это был первый раз, когда он упомянул свою прежнюю охотницу, и после того я долго на слышала её имени.

Мы проводили вдвоём по много часов каждый день, но, на самом деле, почти не общались. Мне всё больше казалось, что Стром избегает меня на столько, на сколько возможно избегать человека, которого тренируешь каждый день. Наверное, отчасти я надеялась на то, что разговоры вроде того, первого, за тавлами, или другого, за ужином с олениной, будут повторяться хоть время от времени… Но, видимо, это не входило в планы Строма.

Неделями я не слышала от него ничего, кроме кратких комментариев по делу и бесконечного «ещё раз».