Зов ястреба

За спиной у меня было копьё и мешок, плащ-крыло, на поясе – праща и рогатка. Поначалу было не слишком тяжело – усиленная препаратами и эликсирами, я стала гораздо выносливее, чем в тот первый раз, казавшийся бесконечно далёким.

Снег, снег повсюду – бело под ногами, справа и слева, и над головой – тёмное небо подмигивает издалека, как будто тебя столкнули в глубокий глухой колодец. Царство смерти – чёрный, белый и больше ничего.

Вот что такое Стужа для охотника.

«Хальсон».

Его голос в голове был тонкой, звенящей нитью, связавший меня с миром живых. Я ухватилась за этот голос, почувствовала, как упругими волнами тепло растеклось по части лица, в которой слегка пульсировал преображённый глаз. Мы открыли связь одновременно – когда я ступила на снег, а он – полетел над белым, ледяным миром.

Если бы он чаще говорил со мной, я бы спросила его о том, каково это. Должно быть, ещё более ужасно и прекрасно, чем здесь, на слое Мира.

«Стром».

Я не была Рагной, не была тем, кто был ему нужен, кого он выбрал бы сам – но даже тогда я чувствовала: мой голос для него – такая же тёплая, необходимая нить.

Выбирать не приходилось. В Стуже мы были друг для друга всем – и именно поэтому его холодность так ранила меня за её пределами.

«Вперёд. У холма бери правее».

«Да».

Я знала, что ястреб предупредит меня, если появится снитир – душа могла явиться первой, и её бы я не увидела. Мой глаз позволял Эрику Строму видеть слой Мира и моими глазами, и сверху – по сути, его картинка была настолько полной, насколько можно вообразить… И всё равно я не могла отучиться от привычки озираться и прислушиваться – не хрустнет ли ледяной наст под чьей-то когтистой лапой, не зазвенит ли лёд, выдавая чьё-то присутствие.

Я шла дальше и дальше – в тот день Стужа была удивительно спокойна, и видно было далеко. Я различала белоснежные горные кручи на горизонте и пушистые шапки холмов неподалёку. Специальные сапоги – часть струда – позволяли мне неплохо держаться на твёрдой поверхности глубокого снега, но время от времени ноги всё равно проваливались по колено. Кое-где всё промерзло так сильно, что идти приходилось по льду – гладкому, как зеркало, испещрённому сетью трещин, присыпанных нежной снежной пылью. Сапоги выручали и здесь – и хотя несколько раз я теряла равновесие, они помогали удержаться на ногах.

«Элемеры. Далеко».

Даже самые крохотные из здешний обитателей, эти птицы, воспевающие Стужу в своих высоких пронзительных песнях, могли быть опасны. Их песни часто привлекали хищников, потому что элемеры были падальщиками и могли привести к поживе.

«Хальсон!»

Орм появился, словно из ниоткуда. Взметнулись под когтистыми лапами белые фонтанчики снежной пыли и льда.

Я впервые видела его – не на картинке, не мёртвой тушей на снегу, а таким – полным жизни и ярости. Хвост, длинный, мускулистый, гибкий, оставлял глубокие шрамы на снегу. Лапы с вывернутыми вверх коленями несли изгибы его тела ко мне. И морда – горящие прозрачным золотом смерти глаза, клыки – каждый с палец величиной, корона из острых костяных наростов… И крылья, два кожаных плаща, сложенные за спиной, припорошённые инеем, которые сейчас были бесполезны… Но только пока – меня отделял от орма обрыв, но вот-вот снитир мог прыгнуть.

Не слушая голоса Строма в голове, я стремительно метнулась вбок и кинулась бежать – дальше, дальше, чтобы туша орма не обрушилась на меня сверху.

«Стоять!»

Я остановилась, как вкопанная, тяжело дыша. Сердце колотилось, как бешеное, по спине мучительно медленно катились капельки пота.

Орм уже спикировал вниз – и теперь шёл за мной, став вдруг медленным, неуклюжим. Поверхность под уклоном больше не была ему помощницей – кроме того, теперь, когда я замерла, он плохо видел меня. Но слышал, обонял – и был в бешенстве, словно грозный страж Стужи, давший клятву беречь её покой.

«Раздразни его».

«Я помню!»

Вне Стужи я бы никогда не посмела ответить Эрику Строму так, но сейчас мне было страшно – страшно, как никогда в жизни, а времени подумать не было.

Я медленно двинулась к орму, обходя его по дуге. Шла я, как учили в тренировочном зале, – уверенно, но медленно, так, чтобы подслеповатый орм как можно дольше не смог отделить мой белый струд от снегов кругом. На ходу я нащупала рогатку, негнущимися пальцами вытащила шарик из мешочка.

Орм подслеповато крутил мордой. Его ноздри раздувались – он искал мой запах среди запахов льда, снега и звёзд, и рано или поздно должен был его найти.

«Сейчас. Его душа недостаточно далеко».

…А значит, следовало это исправить. Я наконец достигла своей цели – небольшого возвышения, с которого должно было получиться спрыгнуть вниз.

Должно.

Башка орма уставилась прямо на меня – сверкнули золотом глаза – приоткрылась пасть, и ядовитая слюна с шипением упала на снег. Он меня заметил – и в тот же миг я натянула ремешок рогатки и выпустила шарик точно ему между глаз. Орм взревел – хотя крохотный шарик не причинил ему вреда большего, чем человеку – укус ядовитой мухи – и бросился ко мне, сильно отталкиваясь от снега суставчатыми лапами.

«Жди. Жди».