Зов Оз-моры

— Нет, успокойся. Воевода наш доволен, что вся эта кулемесица мимо него прошла. Похвалил тебя, когда Бестужев ему про случай с казаками рассказал. Боборыкин теперь о тебе знает.

Денис опасливо посмотрел на Василия. Он уже испытал на себе, чем может обернуться внимание большого начальства.

— Испугался? — рассмеялся Поротая Ноздря.

— Пока жил среди мордвы, слышал мудрость: боярского сада и птицы боятся.

— Не зря опасаешься, но ежели хочешь роста, надобно быть на виду…

Слово за слово, Денис даже не заметил, как повозка подошла к деревне Перккз. Когда сани приблизились к излучине Цны, Варвара крикнула Василию, чтобы тот остановил коня.

— Мужики, здесь должна быть яма. Вы мне обещали… — скорчив жалобную мину, напомнила она.

Денис схватил пешню, спрыгнул на снег и начал разгребать его валенком, чтобы очистить площадку под прорубь. Скоро гулко зазвучали удары пешен и полетели во все стороны осколки льда, окрашенные в алый цвет восходящим над рекой солнцем.

Когда лунка была прорублена, Варвара воздела руки к небу, вознеся хвалу владычице воды, положила на снег связанного ягнёнка, зарезала и утопила в проруби, попросив богиню воды о зачатии нового ребёнка.

Мон тонь лангозт,

Ведень кирди Ведь-ава!

Сия лацо тон лисят,

Сырня лацо тон шудят

Содак Толгань урманза.

Шумбрашиц кемокстак…[6]

Когда мохнатая тушка ягнёнка скрылась в чёрной глубине ямы, Варвара долго всматривалась в воду. Ждала, не появится ли там спина огромной щуки, не блеснёт ли золотистым боком крупный лещ, не всплывёт ли со дна пузырь газа… Но, увы, в проруби она не заметила никакого знака, говорящего, что Ведь-ава приняла жертву.

Пропев для порядка Оз-мору, Варвара забралась в сани.

— Пора в Перккз! — разочарованно буркнула она.

Сани прокатились ещё немножко по снежному покрову реки, прежде чем справа показался ведущий наверх след полозьев. Василий остегнул коня, и он потащил повозку вверх по склону берега.

До Перккза петлял наезженный санный след. По лесу разносился стук дятлов и басовитый крик воронов. Проскрипев полверсты по дороге, с обеих сторон зажатой старыми соснами, сани вползли в ветхую деревню с крытыми соломой курными избами. Из одного двора выскочили две собаки и, облаяв повозку, убежали назад.

Василий остановил сани возле большой добротной избы. Варвара соскочила с них и пошла в ближайший дом по узкой тропинке, протоптанной в глубоком рыхлом снегу. Постучала. Дверь открыл пожилой хозяин.

— Мне б с инь-атей поговорить. Где его найти? — спросила Варвара.

Старичок, услышав мокшанскую речь без акцента, заулыбался гостье.

— Я и есть инь-атя, дочка. Кежедеем меня зовут.

— А я Толга. Здесь мёд можно купить?

— Есть медок, дочка. Липовый.

— Липовый? — недоверчиво переспросила Варвара. — Угожье далеко?

— Рядом. Можешь посмотреть, но зачем? Мёд сам за себя скажет. Открытый парь в сенях стоит. Подойди, попробуй.

Варвара махнула Василию, и они вместе вошли в просторные, чистые сени деревенского старосты. Там в уголке стояла дюжина липовых парей-пудовок. Кежедей открыл один из них.

— Толга! Ярхцак!

[7] — сказал он и протянул Варваре деревянную ложку.

Та попробовала мёд, зачерпнула ещё ложку и дала Василию.

— Да, это липец, — заключил Поротая Ноздря. — Сколько он хочет за пуд?

Варвара перевела вопрос.

— Шесть алтын, — ответил дед.

— Много! — отрезал Поротая Ноздря. — Возьму все кадки, кроме початой. По пять алтын.

Они ещё долго торговались при посредстве Варвары и сошлись на одиннадцати алтынах за два пуда.

— У соседей тоже есть мёд, — сказал на прощание старик.

— Пока хватит, — ответил Василий. — Дай Бог этот продать. Попозже приедем.

Василий с Денисом погрузили мёд на сани, и они поползли к реке по вьющейся змеёй лесной дороге, затем спустились на заснеженную броню Цны, набрали скорость и покатились к Тамбову по прямому руслу.

К караульной избе повозка подошла ближе к закату. Одиноко стоявший возле двери стрелец поклонился, приветствуя Василия. Поротая Ноздря соскочил с саней:

— Кирилл, ты чего здесь стоишь?

— Велено было тебя ждать, Василий Ильич.

— Зачем?

— Велено, чтоб Денис изутра был в съезжей избе.

— Кто велел?

— Савва Петрович. Сказал, пусть Денис к рассвету придёт, а ещё лучше затемно. И ждёт.

— Кого?

— Воеводу, — ответил стрелец. — Роман Фёдорович говорить с ним будет.

— Боборыкин? С Денисом? Ты, чай, лишнего не хлебнул?

— Капли в рот не брал. Полдня ждал здесь, а тебя нет и нет.

— Чай, Бестужев посмеяться над нами решил?

— Петрович не любит шутки шутить, сам знаешь. Не в обычае это у него.

Поротая Ноздря забеспокоился. Зачем сам воевода вызывает его подчинённого? О чём будет с ним говорить?