Зов Оз-моры

Душа у Дениса ушла в пятки. Он, трепеща как осиновый лист, глядел то на Боборыкина, то на заплечных дел мастера.

— Куда ж они делись? — повторил вопрос Роман Фёдорович.

— Не ведаю, — пробормотал Денис. — Я с ними не дрался.

— Мордва, значит, всех их перебила. Или лихие люди. Вы же с супругой вовремя улизнули? — хмыкнул воевода. — Так выходит?

— Так, батюшка-воевода.

— Ныне ты служилый, и по закону допросить тебя должен я.

Боборыкин махнул стоявшим у входа стрельцам, и те потащили побелевшего от страха Дениса в подвал съезжей избы.

На стенах затхлой и сырой пыточной блестели капли воды, как испарина на лбу истязаемого. Пол был хорошо подметён, но не отмыт от пятен крови. Стрельцы бросили на него Дениса. Один сел ему на ноги, а другой крепко ухватился за шею.

Заплечных неспешно подошёл к жертве, заголил ему спину и поднял батоги. Денис зажмурился и приготовился к кровавой пытке… но почти не почувствовал удар.

— Десять батогов, да покрепче! — гаркнул Боборыкин, и палач принялся бить Дениса… но тоже едва ощутимо.

Роман Фёдорович с ухмылкой посмотрел на Дениса.

— Признавайся! Ты ли убил людей Быкова и своих попутчиков — или лихие люди?

— Не я, батюшка-воевода! — с трепетом в голосе выпалил Денис. — Как бы один я смог с ними справиться? Мы с Варварой убежали, и драка продолжалась без нас. Кто убил служилых, не ведаю.

— Правду ли ты говоришь? — строго спросил Роман Фёдорович и повернулся к кату: — Ещё десять батогов!

Последовали удары, но тоже несильные.

— Сознавайся! — вновь сказал воевода.

— Не я убивал! Не я! — запричитал Денис.

— Крест целуй!

Денис припал губами к серебряному распятию, и Боборыкин сурово посмотрел на подьячего:

— Пиши: «Побожился под пыткою, что дрался, обороняя себя и супругу свою Варвару. Убежал с нею в лес. Никого не убил, а служилых из Козлова перебили лихие люди».

Стрельцы потащили Дениса наверх и усадили на лавку. Вскоре к нему поднялись Боборыкин и подьячий.

— Этот розыск закончился, — усмехнулся Роман Фёдорович. — Но скоро начнётся другой, и ты мне там потребуешься. Месяц назад я челобитную в Разрядный приказ отправил.

«Что за суд? К чему клонит воевода?» — судорожно думал Денис.

— Челобитную царю? — робко спросил он.

— Да, — кивнул Боборыкин. — Ответ уже пришёл. Вот грамота из приказа! За царёвой подписью. Читай! Ты же грамотный.

Денис, пошатываясь, подошёл к столу подьячего. Тот протянул ему столбец.

«Иван де Биркин да зять его Михайло де Спешнев тех людей с дороги емлют к себе в Козлов и осаживают их у себя сильно; а которые де люди в Козлове жить не похотят, и они тех людей бьют же, и в тюрьму сажают, а в новый де Тонбов город пропускать не велят; а которые де люди из Козлова уйдут и пойдут в новый Тонбов город степью, и козловские де ратные люди, голова Путила Быков с товарищами на засеке тех людей имали и били, и грабили же, и жён их позорили, а бив и ограбля, отсылали назад в Козлов город».

— Уразумел, Дениска? — спросил Боборыкин. — Царь на мою сторону встал! А теперь смотри, что он велел.

Денис вновь впился глазами в столбец. «Писал к государю царю и великому князю Михаилу Фёдоровичу всея Русии из Тонбова стольник и воевода Роман Боборыкин: по государеву царёву и великого князя Михаила Фёдоровича всея Русии указу велено ему в новый Тонбов город называть в служилые и во всякие жилецкие люди вольных и охочих людей, от отцов детей, и от братьи братью, и от дядей племянников, и подсоседников, и захребетников, а в городах на Воронеже, на Ельце, на Лебедяни, в Донкове, в Ряском, на Михайлове велено кликать бирючем, чтоб в Тонбов город шли на житье всякие вольные и охочие люди».

— Это ещё не всё! — продолжил воевода. — Начался розыск славных дел Быкова. Долго я о нём хлопотал, и вот добился.

— Будет суд над Быковым? — перепугался Денис.

— Да, — кивнул воевода. — Пора ему в Данков возвращаться, к своим поместьям. По закону вершить суд будет Биркин. Однако не решится он выгораживать Путилу Борисовича. Не пойдёт он против меня, царёва родича. Это и станет его концом: ежели Быков слетит с коня, то и старик в седле не удержится. Ищу жалобщиков и свидетелей. У тебя, Дениска, выбор небогатый. Либо в стремя ногой, либо в пень головой. Подавай на Быкова челобитную.

— И так, и так выходит, что в пень головой, — вздохнул Денис. — Коли выиграет Путила Борисович суд, то мне придётся платить ему за бесчестье… а то и в тюрьму меня вкинут. А коли проиграет он, то пришлёт своих молодчиков…

— Опасное дело, вестимо, — согласился Роман Фёдорович. — Но за тобой буду стоять я. Жалобщиков у меня уже дюжина. Твой случай — самый яркий, ведь по вине Быкова убиты были и подмастерье твой, и тесляр из Посадской слободы, да и ты сам чуть жизни не лишился. Вы с супругой станете драгоценными самоцветами на сабле моей борьбы с Биркиным. Не будет он больше писать на меня доносы. Я вобью осиновый кол в самое сердце его воеводства! И ты мне в этом поможешь.

— Да… вестимо, батюшка-воевода… напишу жалобу, батюшка-воевода… — ещё не оправившись от потрясения, пробормотал Денис.