Зов Оз-моры

Разве могли они, увлечённые друг другом, заметить в открытом волоковом окошке невзрачное лицо? Неказистая молодая женщина завистливо зарилась на точёное белокипенное тело, которое как снеговик возвышалось над лежащим на спине Денисом. Она жадно прислушивалась к стонам Варвары, всматривалась в колыхание её крупной крепкой груди, что-то тихо и злобно бурча себе под нос.

Когда же Варвара со счастливой улыбкой повалилась на настил рядом с мужем, подглядчица пробубнила: «Ну, ничего, Толга! Ну, ничего, певунья! Подожди! До зимы недолго осталось». Она ещё немного постояла возле окна, а затем побежала прочь, так и оставшись незамеченной…

Варвара отдохнула рядом с Денисом, нехотя поднялась, покормила его и перекусила сама. На дворе уже начало темнеть, но она всё равно побежала к Инжане: ей не терпелось поделиться с волховкой своей радостью.

Она присмотрелась к Инжаниному окну, затянутому мутноватой слюдой. «Не волоковое у неё окошко и даже не с бычьим пузырём. Слюдяное, как у баяр-авы! На широкую ногу оз-ава живёт. Выгодное у неё занятие, стало быть».

Подсвечник стоял недалеко от оконной рамы, и огонь восковой свечи отбрасывал на стену тени сидящих за столом людей. Две тени! Варвара прислушалась. Инжаня и её гость, явно мужчина, о чём-то тихо говорили.

Что делать? Не хотелось ни мешать их беседе, ни возвращаться назад. Варвара всё-таки постучала в дверь.

Инжаня выглянула не сразу. Она даже не пыталась скрыть раздражение.

— Тебе чего?

— Денис остаётся в деревне, — радостно ответила Варвара. — Он благодарен тебе и деду Офтаю… Вот и всё, что я хотела сказать.

— И стоило ради этого сюда ходить? — хмыкнула Инжаня. — Меня Офтай уже во всё посвятил. Позавчера ещё.

— Тогда Денис хотел остаться лишь до лета. Сейчас твёрдо решил здесь жить, пока не выкует оружие для всей деревни.

— Пустое это! — усмехнулась Инжаня. — Напрасные надежды Офтая. Не сможем мы себя защитить. Наверное, ты станешь последней оз-авой в Вирь-ате, последней опорой здешних людей. Поклянись, что никогда не покинешь деревню по своей воле. Прямо сейчас поклянись! Заходи ко мне.

— У тебя же кто-то есть.

— Ну, и что? Это младший брат Нуянзы, Кафтась. Не робей перед ним.

Инжаня ввела Варвару в избу и, даже не познакомив её со своим гостем, вынула из подпечка очищенное от коры липовое поленце.

— Перешагивай через благородную липу! — приказала она.

 — И клянись своей погибшей матерью!

Варвара послушно переступила чурбачок.

— Пусть вайме твоей матери не знает покоя в Тона ши, если ты уедешь из деревни по своей воле! — сказала Инжаня. — А теперь ещё поклянись, что когда я умру, ты возьмёшь в моей бане самый старый веник…

Варвара ещё раз перешагнула через поленце. Кафтась молча наблюдал за ней.

— Ты всё видел и слышал? — обратилась к нему Инжаня. — Я не передумаю, даже не надейтесь. Оз-авой будет Толга. Понял?

— Это жестоко! — ответил он медленно и громко, чтобы Варвара хорошо его расслышала. — Это очень жестоко, Инжаня! Что ты с нами сделала!

— Не я, а Ведь-ава.

— Не прикрывайся волей богини! Нуянза утратила всё, чем жила, на что надеялась. Она потеряла рассудок. Вдруг покончит с собой?

— Не покончит. Смиритесь с волей Ведь-авы!

— С волей Ведь-авы, говоришь? — засмеялся Кафтась. — Да вся деревня знает, что воля богов — это воля Инжани.