Зверь лютый. Книга 22. Стриптиз

Был бы он пугливее, ленивее - он бы своих мытарей на Линду не послал. Но такой бы и не усидел на удалённом форпосте посреди племён.

На Линде он мне нагадил. Всё ли это?

Люди из Городца ко мне приходят. Разные. А нет ли среди таких "прихожан" - Радиловых соглядатаев? - Должны быть. А какие задачи он им ставил? Чисто посмотреть? Или... "решить проблему"?

"Нет человека - нет проблемы". Особенно, если этот человек - Ванька-лысый.

Не следует отказывать другим в праве на предусмотрительность. Особенно, когда имеешь дело с таким опытным, бывалым человеком, как Радил.

Когда понимаешь, что надо искать - находишь.

Поспрашивали епископских. Конкретно по теме. Да, были в караване люди от Радила. Почти всех посекли в Балахне. Но один, вроде бы, сбежал.

Логично: кто-то же донёс весть о разгроме людей Феодора. Радил послал гонца к Боголюбскому, тот отправил ко мне сына Изяслава с дружиной. От чего случилась "Шемаханская царица".

Радил видит цепочку: преступление (моё, разгром епископских) - донос (его) - каратели (от Боголюбского). Пока - всё штатно. Но дальше... п-ш-ш... Карательный отряд во главе со старшим княжичем - тихо убрался. Восвояси. "Не солоно хлебавши". Или наоборот - "очень солоно": княжич как-то странно погиб. А "отдачи" нет...

Осторожный или более бюрократически продвинутый, поднаторевший в придворных интригах человек - здесь бы остановился. До выяснения подробностей "особых отношений" между князем Андреем и Воеводой Всеволжским. Радил, в силу своей рискованности и привычке к автономности, пошёл в "эскалаторы" - на обострение.

***

Даём описание утёкшего городецкого Драгуну.

-- Э... Да. Был такой. Только назвался костромским. Их трое было. Двое-то - точно костромские. Как Феодор Кострому сжёг, так они и подались на низ.

Ага. Забавно. Подались "на Низ", да в Городце зацепились. Пережили спокойно проход епископского каравана. А епископ-то - костромских давил-топил-вешал. Но, придя в Городец, почему-то, беглых костромичей не сыскал. Радил не выдал? Они там грозу спокойно пересидели, обустроились, поди. И после, уже зимой, с чего-то подались во Всеволжск...

Бывает. Обстоятельства у людей - разные.

-- А третий кто?

Подымаем записи.

-- Есть такой. Толковый мужик, грамотный. На Керженце в десятских строителей трудится.

-- А попутчики его?

-- Костромичи-то? Один тут доски трёт, другой на Теше дерева валяет.

Взяли тихонько "доскотёра", показали ему, чисто для разговору, голову епископа Феодора в банке. Мужичок впечатлился, закрестился, понёс пулемётом - только записывай:

-- Не губите! Я ж ничего худого...! Христом богом клянуся! Бес попутал!

Когда "десяцкого" с Керженца привезли - основное было уже понятно.

-- Непохож, однако. Тебя ж Урюпой зовут. По-новогородски: неряха, разгильдяй, замарашка, хныря, хныкала, нюня, рева, плакса. А ты - одет прилично. Да и такую морду зверячью довести, чтобы хныкала да плакала - дашь ума.

Походил вокруг. Здоровенный, чуть сутулый мужичина. Перебитый нос, челюсть... хоть гвозди заколачивай. Из такого звероподобного бандюгана истину силой вынимать... Можно. Но возни будет немало.

-- Мне с тобой, дядя, лясы точить - неколи. Про злодейства твои - всё понятно. Судьба твоя - в Боголюбовском застенке песни петь. Разница: или я отпишу князь Андрею, что ты злодей закоренелый, или - что злодей раскаивающийся.

Чисто для знатоков: по нормативам при дознании в застенке - признание не означает прекращение пытки. Оно должно быть в точности повторено ещё дважды. Тоже под пыткой.

-- Не. Не надо. На Руси мне - смерть. Погибель мученическая. Лучше - сам голову сруби. Топором только.

Дальше я просидел ночь в роли исповедника.

Человек... с разнообразным жизненным путём. Подобно Генриху Штадену, напал на соученика с шилом. И нанёс ему "множественные ранения". Глупая подростковая ссора. С тяжёлыми пожизненными последствиями.

Родня его прокляла. Когда изгоняли из родного города, шурин, вышедший с ним к воротам, взял ветку и сказал: "Дай-ка я взбороню дорогу так, чтобы Урюпа не мог ее отыскать".

Тать, душегуб. Конокрад, поджигатель. Разбойник, святотатец - церковь ограбил, попа зарезал... Сбежал из-под стражи в Ярославле, прибился в Городец. Радил, хоть и имел на него "сыскную грамотку" с описанием внешности и деяний злодейских, но в Суздаль не выдал. Взял в услужение. Для особых поручений. Среди туземцев, в сельской округе, по караванам работал.

Человек жил годами - как зверь лесной. На всякий шорох оглядывался. Последние годы - одной милостью боярина.

Каждый день - как последний. Дожил до вечера - "Господь попустил", утром проснулся - "Богородица смилостивилась". Ни кола, ни двора.

А тут попал ко мне. Где каждого - всякого! - моют-бреют, кормят-одевают. Где: "что было - то сплыло, что будет - сам сделаешь". Где за кусок хлеба соседу хрип рвать не надобно - Воевода корм даёт. Где кафтан парчовый даже и спереть - чисто "лихость показать". Ни продать, ни, тем более, носить...

Понятно, что сотоварищи косятся - злодея по ухваткам видать. Но тут через одного - люди с... с историей. Бригадир взглядом смерил: