Зверь в чаще леса (СИ)

Эрик не замечал этого раньше и не увидел бы, если бы Чарльз не сказал ему тогда, но он был прав. Его лицо больше не было звериной мордой, а было таким живым и человеческим, что, отыскав зеркало, Эрик просто не узнал самого себя и не сразу поверил, что он так сильно изменился. А затем заметил, что он стал и ниже ростом, да и уши его стали куда как меньше, чем раньше. На руках все еще были когти, но и они больше не казались животными, пусть и почернели от времени.

Он не показывал своего волнения Чарльзу, но, пока юноша спал, подолгу сидел за книгами, пытаясь понять, что же произошло, что проклятье стало ослабевать. Он годами искал средство, и ничего не помогало, но теперь он так переменился! И даже не заметил этого.

Чарльз. Если бы не он, то Эрик бы по-прежнему считал себя Зверем.

В книгах ответа не было, а читать их все тайком не получалось, да и мышонок его обычно подолгу не спал и всегда был рядом, и отсылать его Эрик совершенно не желал. Более того, он с нежностью смотрел на своего живого человека, с болью считая дни до истечения месяца, проклиная себя за то, что не назначил больший срок.

Но раны его проходили плохо, и Эрик втайне надеялся, что это заставит Чарльза задержаться по доброй воле. Ох, если бы это могло помочь, он сам бы повторно вспорол себе живот, лишь бы Чарльз остался с ним.

— О чем задумался? — прервал его мысли Ксавьер. Он вновь был в его постели и проводил осмотр ран, как всегда пришел с мазью, которую он уже научился делать так ловко и быстро, что впору было в лекари подаваться, и с бинтами, чтобы сменить повязки.

— Ни о чем, продолжай, — только и ответил Эрик и повел здоровым плечом, чтобы Чарльз поспешил сменить повязки, и они уже могли приступить к очередной партии. А затем Чарльз мог бы взять одну из пьес. Эрик вовсе не возражал засыпать, зная, что Чарльз так близко, свернувшись под пледом, пьет чай и читает какую-нибудь из его книг. Это зрелище успокаивало его, и на душе становилось так легко и тепло, что одно это чувство, казалось, исцеляло Леншерра.

— Уже гораздо лучше, — заметил Чарльз, привычно меняя повязки Эрика. Раны медленно, но верно заживали, пусть и смотреть на них было жутко. Юноша начал протирать раны и смывать с них застывшую кровь.

— Я крепче, чем обычные люди, тебе не стоило в этом сомневаться, — с хищной ухмылкой напомнил Эрик, но Чарльз только с прищуром посмотрел на него. Ему не нужно было говорить, чтобы напомнить лесному стражу, как он лежал на грани жизни и смерти и выкарабкался только благодаря помощи Чарльза, а не из-за своих невероятных способностей.

— Да? Тогда, может, мне можно прекратить заботиться о тебе? — совсем беззлобно спросил Чарльз с довольной улыбкой, на что Эрик только фыркнул.

— Я прекрасно могу о себе позаботиться.

— Правда?

— Да, — он забрал из его рук бинты и приблизился к юноше, а тот только ровнее сел на постели. — Меня просто забавляет смотреть на то, как ты это делаешь, — сообщил Эрик с веселыми блеском в глазах.

— По-твоему, я забавный, когда забочусь о тебе? — возмутился Чарльз, и на щеках его проступил легкий румянец.

— Определенно, — сообщил Эрик. — Прямо, как сейчас. Ты посмотри на свое лицо.

— С ним все в порядке.

— Ну, хорошо. Но ты же не видишь, как выглядишь, когда суетишься или торопливо говоришь от волнения, как разливаешь чай в спешке или…

— Я его вовсе не разливаю!

— Когда злишься, — продолжил Эрик, все еще улыбаясь, придвинулся ближе к Чарльзу и коснулся свободной от бинтов рукой его щеки, едва ощутимо поглаживая кожу, легко задевая ее когтями.

Чарльз наморщил нос, но все равно продолжал улыбаться, наклонил голову, сильнее прижимаясь щекой к руке Эрика, чувствуя, как Зверь непривычно бережно поглаживает его, и слегка повернулся, чтобы уткнуться лицом в широкую ладонь Эрика, задевая ее губами.

Зверь удивленно напрягся и замер, казалось, даже перестал дышать на мгновение, словно боясь спугнуть своего робкого человека, который впервые сам ласкался к нему. Если подобное вообще можно было назвать лаской, хотя, казалось, что для Чарльза это не больше, чем простая игра. Он продолжал улыбаться и о чем-то говорил, видимо, продолжая их спор, но Эрик уже не слушал его, а внимательно смотрел на Чарльза, все еще чувствуя нечаянное прикосновение его губ к своей ладони. Он посмотрел на его алые губы и ощутил, как сердце забилось быстрее, и все, что ему захотелось узнать, каково их почувствовать? Насколько теплыми и нежными они могут быть?

Его робкий забитый мышонок…

Так близко. Но не отстранился. Глядя на нежное лицо Чарльза, он ощущал, как замирает и ускоряется сердцебиение, а от прикосновения к нему начинала гореть кожа. Он такой хрупкий и нежный, такой заботливый. Ничего подобного Эрик не встречал уже так давно, с тех самых пор, когда на него еще могли смотреть без страха.