Зверь в тебе

Мужчины в костюмах переглянулись, и один из них достал из внутреннего кармана пиджака свернутый лист бумаги, который оказался приказом главного санитарного врача области о переводе Царёвой Елены Андреевны в областную инфекционную больницу в связи с тем, что в ее анализе крови выявлены опасные для окружающих вирусы. Коваленко едва не уронил челюсть на пол, и только опыт и профессиональная выдержка позволили не проявить своих истинных чувств. Происходила форменная чертовщина. Вся эта ситуация была шита белыми нитками, и от него никто даже не пытался это скрыть. И такое открытое пренебрежение даже не злило, напротив, только больше разжигало в капитане желание докопаться до истины. Что произошло с Царёвой? Куда на самом деле ее собираются забрать? И самый главный, любимый и желанный к ответу вопрос – зачем???

Борис поднял глаза с листа бумаги на людей в черных костюмах.

– Так вы у нас тоже врачи, выходит?

Двое опять переглянулись.

– Врачи, – ответил один из них.

– Санитарные, – с каким-то особенным сарказмом в голосе уточнил полицейский.

Превосходство в глазах ирландских волкодавов достигло апогея.

– Ну чего ты рыпаешься, капитан? – проникновенно спросил второй. – Тебе же показали приказ. Мы должны забрать женщину, и мы ее заберем. На законных основаниях, заметь.

– Куда вы ее отвезете? – снова спросил Коваленко, понимая, что ему не ответят, но желая лишь выиграть время, чтобы придумать что-то.

– Ты же всё прочитал: в инфекционную больницу. В отдельный бокс, где ее будут обследовать и лечить, и она никого не заразит.

– Конечно, – кивнул Борис. – И это самое главное – не создать эпидемии. Тут я не могу поспорить.

Мужчины стали понемногу расслабляться и вроде бы даже снова повернулись к выходу, но капитан продолжил:

– Есть только одно «но»: за женщину отвечаю я и – сегодняшней ночью – вот он. – Борис указал на Юрия Алексеевича, который, кажется, вообще с удовольствием выгнал бы из отделения и «одинаковых», и капитана, и Елену Царёву вместе с кроватью упаковал бы в праздничную обертку с красным бантиком и лично вывез бы за ворота. – Я не могу вас отпустить просто так. И ему, и мне нужно как-то отчитываться перед начальством, куда у нас среди ночи забрали полумертвую потерпевшую.

Мужчины в костюмах, уже не скрываясь, смотрели на него, как на слизняка, больного слабоумием крайней степени тяжести.

– Мы отдали доктору копию приказа.

– Доктору – да, но не мне.

Они переглянулись, и Коваленко едва успел поймать мгновенно сунутый ему в руки приказ.

– Держи, дарю, – ухмыльнулся стриженый «санитарный врач».

«Я не удержу их, – подумал Борис. – И от Юрия мало толку. Что делать?» Двое в ожидании смотрели на него, словно его решение могло что-то значить в этой ситуации.

– Где я могу справиться о здоровье и состоянии моей потерпевшей? – задал он еще один вопрос.

– Звоните в справочную инфекционной больницы, Вам всё расскажут.

– Я так и сделаю, – сказал он. Больше сейчас сделать было ничего нельзя, и ему оставалось только отпустить их прочь вместе со всё ещё бесчувственной Еленой.

Кровать снова направилась к выходу из отделения, дежурный врач пошел следом, постепенно обогнав мужчин в темных костюмах. Борис же, не придумав ничего лучше, пошел в конце процессии. Они опустились на лифте на первый этаж и двинулись к выходу. В приемном отделении две полусонные женщины попытались что-то возразить по поводу несанкционированного вывоза пациентки, но Юрий сунул им под нос приказ, и они, поворчав, вернулись за стол к недопитому чаю. У самого выхода ждал еще один мужчина, невысокого роста, с неприметной внешностью, в теплой куртке-«аляске». В руках он держал толстое одеяло, которым сразу же накрыл Царёву, – и ее вывезли на улицу.

Карета «скорой помощи» ждала у самого края пандуса, и кровать повезли по направлению к ней. На улице было темно, холодно и безлюдно, только ветер гнал поземку и, неожиданно меняя направление, то и дело бросал пригоршни снега в лицо стоявшим рядом с машиной людям. Двери кареты открыли и стали осторожно задвигать кровать внутрь. Борис подошел поближе и неожиданно увидел, что пациентка снова не спит. Она лежала, спеленатая, накрытая теплым одеялом, и спокойно смотрела вверх. Смотрела прямо на Бориса и улыбалась – доброжелательно и даже, как ему показалось, нежно.

Смотрела желтыми волчьими глазами.

И губы у нее, как вдруг отметил про себя полицейский, практически зажили, только розовые шрамы остались, но и те скоро сгладятся окончательно. Откуда он это взял, капитан и сам не знал, но был абсолютно уверен в истинности своего предположения.

Двери кареты закрылись изнутри. На пандусе остались лишь двое: полицейский и врач. Бориса словно пригвоздило к полу, он не мог ни пошевелиться, ни даже произнести хотя бы слово. Снова на него накатило ощущение полной нереальности происходящего. Сон, это только сон, и сейчас я проснусь… Капитан пришел в себя только от раздавшегося рядом грохота. Дежурный врач Юрий Алексеевич не выдержал еще одного потрясения за ночь и предпочел снова сбежать от реальности в обморок. Так некстати!