Зверский детектив. Хвостоеды

Как обычно, тусклые слоновьи глаза, утопленные в складках морщинистой кожи, не выразили ни интереса, ни понимания, но каракал Каралина знала, что Слон Связи слушает очень внимательно. Она знала, что он слово в слово передаст её сообщения африканским квакшам Дальнего Редколесья, а те уже по ква-каунту передадут их дальше, через разные леса мира, выстроившиеся в ряд на огромной земной доске, разделяющей Дальнее Редколесье и Дальний Лес.

Но она не знала, что ни эти её сообщения, ни те, что она отправляла раньше, ни то, что отправит после, не дойдут до получателя вовремя.

Глава 17, в которой объявляют клок-даун

– Это моя вина! – Барсукот одним махом опрокинул в себя кружку десятилетнего мухито. – Грач Врач предупреждал, что девятая лягуха слаба и допрашивать её рано! – Забродившие десятилетние мухи повисли у Барсукота на усах. – А я взял и допросил! И вот результат! Она отключилась! – Барсукот попытался дёрнуть хвостом, но хвост был туго подвязан к спине по всем правилам. – И теперь мы не знаем, что выяснила о вирусе Каралина! Вдруг она выяснила, как лечить заражённых? А мы не знаем, не знаем! И Каралина снова не отвечает!..

Барсукот отряхнулся, сбрасывая прилипших к усам забродивших мух, и те разлетелись по бару «Сучок» – как будто вдруг ожили на пару секунд, как будто спустя десять лет им был дарован ещё один, последний полёт – и шмякнулись на пол.

– Спокойно, сынок, – Барсук Старший похлопал Барсукота по всклокоченному загривку и поёрзал на своём пне, пытаясь хоть немного размять основание затёкшего, по всем правилам подвязанного хвоста. Другие звери норовили подвязать хвост небрежно – так, чтобы он не прилегал к спине плотно или чтоб торчал кончик, но Барсуки Полиции не имели морального права относиться к правилам наплевательски. Они обязаны были подавать окружающим зверский пример. – Конечно, ты зря полез к лягухе с допросом и не послушал Грача Врача. Ты слишком порывист, тебе нужно учиться держать себя в лапах. Но всё не так плохо. Мы знаем, что жирафа принесла в Дальний Лес заразу из Дальнего Редколесья. Мы отследили все цепочки, ведущие от жирафы и от тех, с кем она контактировала, в том числе от Мыши Психолога. И мы изолировали всех зверей из этих цепочек. Да, бо́льшая часть изолированных зверей уже демонстрирует симптомы заболевания, и это плохо. Но Грач Врач делает всё возможное, чтобы вывести лягуху из анабиоза и получить от неё ценную информацию. А главное, изолировав всех контактных зверей, мы взяли эпидемию под контроль, и это очень хорошо!

– Кто намусори-и-ил? – заверещал койот Йот так пронзительно, что сидевшая за барной стойкой Лисичка поперхнулась коктейлем, а некоторые посетители опрокинули свои миски и кружки. – А-ха-ха-ха-ха-ха-а-а-а!

Койот Йот встал на четвереньки, разглядывая валявшихся под столом десятилетних мух, упавших с усов Барсукота, затрясся в истерике, упал и принялся кататься по полу, подёргиваясь, рыдая и хохоча.

– Ну же, Йот, возьми себя в лапы, зверь, всё в порядке, всё хорошо! – сказал Барсук Старший.

Барсук старался, чтобы голос его звучал спокойно и ободряюще, однако сам он вовсе не был уверен, что всё хорошо и в порядке. Койот не был в порядке. Он, конечно, никогда не бывал в порядке, у него постоянно случались нервные срывы, всё из-за несчастного детства, но вот этот срыв – он был какой-то особенный. Барсук Старший тревожно вглядывался в хохотавшего, извивавшегося койота – и вдруг понял, что́ именно с койотом не так, с такой оглушительной ясностью, как будто в голове его раскололся орех.

Койот Йот катался по бару и извивался не просто так. Он пытался перегрызть верёвочку, которой был подвязан к спине его ярко-фиолетовый хвост. Он пытался укусить себя за кончик хвоста.

«Третий день! – ещё один орех раскололся в мозгу Барсука. – Третий день с момента контакта койота Йота и Мыши Психолога! Закончился инкубационный период…»

– Как ты мог, Барсукот?! Как ты мог не понять, что он заражён? – прошептал Барсук Старший, и в это мгновенье в голове его раскололся третий, самый крепкий орех.

Фиолетовый хвост. Койот Йот специально покрасил хвост, чтобы спрятать красную точку, а Барсукот не заметил.

Барсук Старший закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и подсчитать, сколько клиентов прошло через бар «Сучок» за эти три дня и сколько из них так или иначе соприкоснулись с хвостом койота или лизнули то, с чем соприкасался койотов хвост, а потом пошли дальше, пошли по Дальнему Лесу, размахивая небрежно подвязанными хвостами, соприкасаясь хвостами, виляя хвостами, руля хвостами, цепляясь хвостами…

– Барсук Старший, не спи! Или ты впал в беспробудную спячку? – в панике заорал Барсукот.

Барсук Старший вздрогнул, пытаясь уцепиться подвязанным хвостом за пень, очнулся от внезапно навалившейся на него дрёмы и подскочил:

– Барсукот, нужно срочно обезвредить койота, он зверски опасен! Только не дай ему себя укусить!

Барсукот грациозно спрыгнул с барного пня и, ловко уклонившись от клацающих, покрывшихся пеной челюстей Йота, надел на него налапники и намордник.