Зверский детектив. Хвостоеды

– Нет, интересно! – впервые подала голос каракал Каралина. – У меня есть вопрос к свидетельнице Безвольной Лапке.

– Тебе права голоса не давали, кошка драная, – поморщился Лёвыч.

– Каракал Каралина – независимый наблюдатель, – вмешался Царь зверей. – У неё есть право голоса.

– Ладно, пусть спрашивает, – сказал Лёвыч так снисходительно, будто это он был судьёй.

– Свидетельница Безвольная Лапка, что ответил шаман Медоед Жирафе? – спросила Каралина.

– Он ответил: «Сделаю». И взял кокоши и фрукты.

– И что именно он сделал?

– Этого я не знаю, – Безвольная Лапка растерянно развела лапками.

– Шаман Медоед, что вы сделали с Барсуками Полиции? – спросила каракал Каралина.

Она постаралась скрыть волнение в голосе – но безуспешно. Ведь речь шла не о каких-то абстрактных северных барсуках. Речь шла о Барсукоте.

– А что я сделал? – шаман замолотил хвостом в бубен. – Я взмолился Богам Манго, чтобы они покарали жирафу Руфь и наслали зверскую эпидемию на Дальний Лес. И они наслали! Но с жирафой Рафаэллой я не встречался! Это я сам придумал! Чтоб великие Манго Боги барсуков сразили убогих!

Нестриженые кисточки на ушах Каралины встопорщились. Они всегда топорщились, когда какой-нибудь зверь ей нагло врал прямо в морду. Она не верила Медоеду. Она знала от отца, вольного каракала Ала, а тот знал от своего отца, тоже вольного каракала, что Боги Манго наблюдают за Дальним Редколесьем с Великого Древа и время от времени подают знаки – но они не вмешиваются в ход вещей ещё с тех древних времён, когда первые звери саванны, пра-пра-Лев и пра-пра-Жирафа, сожрали запретный плод манго и разделили мякоть и кость – и была зверски пролита первая кровь. И уж тем более Боги Манго не станут влезать в дела Дальнего Леса, – там есть свои боги. Что-то было нечисто с шаманом Медоедом. Он что-то скрывал. И она выяснит – что.

– Как называется болезнь, которую боги наслали на Дальний Лес? – спросила каракал Каралина.

– Я пр-р-ротестую! – зарычал прокурор. – Вопрос не имеет отношения к делу!

– Мы пр-р-ротестуем! – поддержали Лёвыча сидевшие в первом ряду молодые львы прайда. – Плевать нам на Дальний Лес! Пусть шаман пр-р-ризнается, где скр-р-рывается Р-р-рафаэлла-жир-р-рафа!

– Протест принят, – кивнул Царь зверей и виновато покосился на Каралину.

– Так где жир-р-рафамать? – Лев Лёвыч подошёл вплотную к защитному кругу и оскалился, демонстрируя белые и острые резцы и клыки. Сурикаты затряслись и зажмурились. Шаман Медоед открыл пасть – его зубы были кривые и жёлто-коричневые, как подгнившие на солнце бананы, – и с усилием, дрожащим голосом выдавил:

– Знать не знает шаман, где жирафа-маман…

– Я знаю, как освежить память шамана, – ухмыльнулся лев Лёвыч. – В пыточную его!

Молодые львы прайда, сидевшие в первом ряду, спрыгнули каждый со своего камня и двинулись к защитному кругу.

– Я протестую! – заголосила адвокат Мона и повернулась к Лёвычу задом. – Я против пыток и зверств! Муравьёв вам под хвост!

– Ты защищаешь наших врагов, – сказал ей в спину Лёвыч тихо, но зло. – Тебя тоже надо пытать. Наверняка ты что-нибудь знаешь.

– Да я что, я ничего. – Мона суетливо развернулась обратно лицом к суду; взгляд её беспокойно метался от Лёвыча к приближавшимся молодым львам и обратно. – И никого я не защищаю! Я вообще как раз решила сменить профессию! Чур я больше не адвокат!

Мартышка Мона вскочила на крышу будки, в которой сидел Раф, оттолкнулась от неё руками и ногами, высоко подпрыгнула и приземлилась между Медоедом и сурикатами, которых окружили молодые львы прайда.

– Закон саванны гласит, что нельзя трогать зверя, пока он в защитном круге! – завопила мартышка Мона. – Это я вам как бывший адвокат говорю!

– Защитный круг может быть разрушен по решению Царя зверей, – ответил Лёвыч. – Это я вам как прокурор говорю.

Он повернулся к Царю:

– Запрашиваю разрешение на вторжение в круг. С целью пыток.

– А нас-то, нас-то за что пытать? – запищала Безвольная Лапка.

– Вас пытать незачем, – кивнул прокурор. – Вас просто сожрём.

– А дяди львы нас скушают на обед, да, мамочка? – спросил сурикатик Дрожащий Хвост.

– Судья отказывает, – вдруг громко произнёс Царь зверей.

– Что? Я не понял! – прокурор раздражённо мотнул хвостом.

– Я не даю разрешение на вторжение в круг, – сказал Царь и посмотрел в глаза Лёвычу. – Я против пыток. При Жирафах в Дальнем Редколесье зверей пытали. Мы не должны уподобляться Жирафам. Теперь всё будет иначе.

– Как иначе? – недобро прищурился Лёвыч.

– По закону. По справедливости.

– А нам не нужна справедливость, – парировал Лёвыч. – Нам нужна власть. Теперь действительно всё будет иначе. Раньше была власть жирафов, теперь будет власть львов. Молодых, сильных львов.

Лёвыч сделал знак львам, и трое из тех, что стояли у защитного круга, вальяжно помахивая хвостами, развернулись и направились к креслу судьи.

– Ты думаешь, что ты Царь? – продолжил Лёвыч. – Ты жалкий, облезлый старик. Ты ничего не решаешь. Мы тебя просто терпим – из уважения к твоей седой гриве.

Звери в зале суда принялись взволнованно переблеиваться и перешёптываться.