Звонок из Мемфиса

«Тип-то подозрительный…» – сказал инопланетянин.

– Я Кошка Николай Григорьевич. Но вы перепутали название: проект «Кольцо».

– Ах, верно, – замялся Богли. – Склероз, деменция и алкоголизм – профессиональные болезни чиновника. Конечно же, «Кольцо». Столько забот! Давайте я помогу вам выйти.

Кошка выбрался из кабины самостоятельно, Богли придерживал его.

– Где это я? Вы объясните?

Эстом осмотрелся. На солнце сознание тормозило.

– Извините, я немного выпил… в отпуске. Вас же предупредили, что в связи с секретностью миссии вы поступаете в распоряжение НАДО и Министерства?

– Что-то такое было… – кивнул Кошка, припоминая слова Фадеева.

– Я отвечаю за вас, за вашу работу. Считайте, что вы временно находитесь в Раю, а я – ваш ангел-хранитель ввиду заботы государства о науке. Такое, знаете ли, редко, но бывает.

– Да, наверное, – неуверенно протянул Николай.

– Чудесно, – не давая Кошке опомниться, засуетился Эстом. – Пойдемте, я покажу вам это место. Вы у меня, как заметил товарищ Сталин, как у Христа за пазухой. Вас «прошили»?

– Похоже, да, – подтвердил Кошка.

– Чудесно.

– Но все же где мы?

– Не волнуйтесь, все расскажу. Это благословенное место в Аджарии – санаторий работников науки Советского Союза, сейчас специально освобожденный от всех отдыхающих для вас, – Эстом улыбнулся.

– Ну, наверное, не стоило… Я бы поработал у себя в Москве…

– Решили, что так безопаснее. Вас могут украсть. Этого я допустить не могу!

– Да кому я нужен?

– Злу, – Богли искренне сказал правду о неизвестном Заказчике.

Не торопясь, так как быстро перемещаться Эстом сейчас не мог, они дошли до главного корпуса санатория – старинного деревянного здания с черной слюдяной крышей, построенного из пихты. Центральный холл, украшенный папахами, национальными костюмами, кремневыми ружьями, саблями и прочими предметами грузинского колорита, производил впечатление гостеприимного дома и, одновременно, склада оружия.

– Эй, Машо! – крикнул Эстом. – Неси гостю вина. Вы знаете, Машо переводится с грузинского как «возлюбленная Бога».

– Она по-русски понимает?

– Прекрасно. Но говорить не хочет, – засмеялся Богли. – Национализм, знаете ли. Комплекс малых народов. Вот я, например, эстонец. Хотя страны-то такой уже нет…

К ним вышла красивая черноволосая девушка в красном костюме с газырями на груди, с кубком из рога горного козла, наполненным вином. Она шла торжественно и грациозно.

Кошка смутился.

– Пей, генацвале, – подбодрил его Эстом.

– Не пей, – предупредил Андрамат. – Забыл об эффекте «Агдама»?

– Простите, я не пью, – покраснел Кошка.

– Не страшно. Дай сюда. За нашу науку, – Богли отобрал рог и, не отрывая уста, выпил до дна. – Ну, угодила! Прими посуду – и назад.

Девушка развернулась, чтобы уйти туда, откуда пришла, Эстом ударил ее по попе ладонью. Машо не отреагировала.

– Андроид, жаль, бесчувственный, а как качественно сделан! Но вы успокойтесь, в санатории есть люди… Сам я пока их не видел. Пойдемте дальше, я покажу апартаменты.

Эстом был уверен, что неведомый Заказчик позаботился обо всем, а он – просто исполнитель чужой воли. Задача Богли – вешать лапшу на уши наглюку, в то время как его паты уходят на сторону, минуя учет Империи. Удерживать Кошку в «Кед-Кеди», пока это требуется Заказчику. Жизнь Эстома висела на волоске, завися от неизвестности. Поэтому его дело маленькое – ничего не делать. Пока Заказчик решает вопросы, Богли отыщет Медею, как-нибудь помирится, отдохнет с ней от городской суеты… Может быть, женится. Вот только бы ее найти… Он признает свою ошибку, хамство, будет рыдать перед ней, осыпать ее золотом, украшениями. Он станет примерным семьянином, отцом… Любовь крылышками коснулась его щеки, Эстом пьяно прослезился – до каких мыслей он докатился?

Пока Эстом увлеченно думал о личной жизни, Кошка стоял, глядя на него в недоумении.

– Ох, простите, – очнулся чиновник. – Сантименты нашли… Пойдемте в номер. Это нечто потрясающее! Вы можете снять шлем. Он у вас красивый. Итальянский?

Эстому понравился шлем Николая – яркого алого цвета, с зелено-белой полосой от лба до затылка, с надписью Vespa по центру и рисованными ракетами с боков.

– Это нейрошлем? – спросил Богли.

– Нет, мотоциклетный. Но я подреставрировал, переделал его в нейро.

– Так вы снимите, жарко же.

Кошка предложение проигнорировал. Они вернулись в пустой холл.

Из подсобного помещения вышла беби-долл – такая же прекрасная, недоступная – и заняла место на ресепшене.

«Ах, Машо-Машо, – вздохнул вице-премьер. – Сотворили тебя на сексуальную погибель человечеству». И снова, как навязчивая муха, к нему вернулась мысль о Медее.

– Ваши комнаты, – Богли торжественно открыл широкую дверь в номер, приглашая Николая войти. Апартаменты пора-зили Кошку. Огромная спальня, просторная уютная гостиная, кабинет… На стене – шкура белого медведя, привезенная кем-то со Шпицбергена. Удобные диваны, толстый овечьей шерсти ковер, за панорамными окнами – вид на ущелье, водопад. Богли открыл большое окно, в гостиную ворвался шум и свежесть холодной воды.

– Вот это да! – воскликнул Кошка.

Андрамат оторвался от дел, тоже взглянул в окно.