100 грамм предательства

Молнией вылетаю из ямы, визжа на всю округу. Этот компост кишмя кишит червями. Белыми. Жирными. Мерзкими. А ещё здесь полно жуков, которые копошатся, перебирая лапками…

Всё, чего я хочу — помыться, причём несколько раз, потому как такое чувство, что эти твари теперь ползают по моему телу.

— Эй, ты чего?! — Дин примчался, звеня пустыми вёдрами. — Что стряслось?!

— Там… там… мерзкие черви и… они шевелятся… ползают… Я… я не могу…

— Ты серьёзно?..

— Прости. Но я просто не могу… Ненавижу этих ползучих тварей… — от избытка чувств меня передёргивает. — Я готова делать всё что угодно, но только не это. Пожалуйста…

Опускаю взгляд в пол, понимая насколько капризно себя веду. Совсем как Тьер.

— Хм… Ну ладно. Тогда тебе придётся вскопать вон те грядки… — он указывает в самый дальний конец Теплицы. Но предупреждаю, что обычно этим занимаются мужчины.

— Ничего-ничего! Я справлюсь. Где лопата?

***

Дин был прав. На исходе дня, мышцы устали настолько, что я даже руку поднять не могу, а мои ладони сплошь покрыты кровавыми мозолями, а всё из-за неровной ручки лопаты, выструганной из ветки дерева.

— Ты ж чего перчатки не надела, они рядом с инструментами всегда лежат? — Дин качает головой, глядя на мои раны. — И я дурак, не сказал ничего… Давай-ка дуй в Лазарет, пусть Биргер посмотрит…

— Да не нужно, и так всё заживёт!

Но Дин непреклонен, поэтому у Фермы мы расходимся: я сворачиваю к Лазарету, а он отправляется в столовую, чтобы попросить Ви-Ви отложить мою порцию ужина.

По единственной тропинке, петляющей в густом лесу, очень скоро я выхожу к бревенчатому срубу. Подхожу к окну, заглядываю, но сквозь плотную белую штору ничего нельзя разглядеть. Огибаю избушку вокруг и оказываюсь возле крыльца.

На мою беду на верхней ступеньке восседает Тина.

— Зачем пришла? — она неспешно разворачивает свой ужин, завёрнутый в бумагу.

— Мне руки надо обработать…

В оправдание я поднимаю их вверх, демонстрируя ладони.

— И из-за этих царапин ты и припёрлась? Может, уложить тебя в постель? Дать маковых зёрен?

— Меня Дин послал.

При упоминании Дина лицо её темнеет.

Так тебе! Один-один.

— Да уж… — пренебрежительно фыркает она. — Толку от такой как ты — ноль… Зря Магнус выбрал тебя…

От её слов в душе поднимается обида. Ну что я ей такого сделала?..

— И чем же ты лучше меня, а?! Лучше чистишь картошку? Лущишь орехи? Скребёшь ферму?

— Ты дура? Оглянись вокруг! Думаешь, здесь некому чистить картошку или пропалывать грядки? Думаешь, ты поэтому здесь?

— Я здесь, потому что мне дали шанс на свободу.

— Ой-ой-ой… За свободу, Трусиха, надо платить. И тебя не просто так спасали! Придётся платить по счетам. И если ты налажаешь, не гулять тебе больше по дорожкам Либерти.

Неожиданно позади Тины со скрипом открывается дверь, и на пороге вырастает щуплый невысокий мужчина в белом халате.

— Медсестра, хватит прохлаждаться! — сипло зовёт он. — Пациенты ждут.

— Она, — Тина брезгливо тычет в меня пальцем, — тоже пациентка! Умирает от потери крови…

— Я сам посмотрю, иди…

— Время менять подгузники… — ворчит Тина, вздыхая. — Я пошла… Приятных снов, Трусиха.

Поднявшись, она демонстративно уходит в домик.

— Дай-ка, я посмотрю… — спустившись по ступенькам, мужчина подходит ко мне. — Что у тебя случилось?

— Да вот… — демонстрирую ладони.

— Так… Надо бы обработать! — заключает он. — Я, кстати, Биргер. Пойдём вовнутрь. — Но, заметив мой испуганный взгляд, он понимающе улыбается. — Если хочешь, я могу вынести всё сюда.

— Д-да, давайте лучше сюда…

Пока Биргера нет, я раздумываю над словами Тины о плате за свободу. Что она имела в виду? Придётся платить по счетам. Что это за счёт такой, и кто его мне предъявит? Магнус?

Оглядываюсь по сторонам. В сгустившихся сумерках солнечный свет меркнет, а застывшие плотной стеной деревья будто прячут за своими мохнатыми спинами какую-то грязную тайну.

Ну вот.

Теперь повсюду будут мерещиться заговоры.

— Ну что, не заскучала?

Я вздрагиваю. Биргер уже вернулся, держа в руках небольшую стеклянную баночку.

— Что это?..

— Мазь. На травах, я сам делал… — в голосе его слышится гордость. — Снимает воспаление.

Открутив крышку, он аккуратно смазывает мои раны. Мазь приятно холодит кожу, отчего боль отступает.

— Спасибо… — искренне благодарю я. — А вас… Вы тоже сбежали из города?

— Нет, что ты. Я местный. Врачеватель в третьем поколении… — он дарит мне тёплую улыбку. — Скажу честно, здесь, на острове, лечить гораздо легче. Есть и оборудование, и кое-какие медикаменты. Ну вот и всё… — Биргер достаёт из кармана рубашки несколько полосок ткани в розовый цветочек. — Нужно забинтовать. — Он ловко перевязывает мои ладони. — Старайся не мочить и до завтра не снимай!

— Хорошо…

— А на эту вредную девчонку… — кивок в сторону двери, — не обращай внимания.

Мы прощаемся, и я направляюсь в сторону Дома. Солнце уже почти село и идти по лесу немного жутко. То тут, то там хрустнет ветка, и чудится, что за каждым деревом притаился хищный зверь или враг.