100 великих криминальных драм XIX века

Его поймали на улице и отправили в госпиталь. Говорить он уже не мог из-за ранения, но писал показания, в которых утверждал, что действовал один, сообщников у него не было. Его приговорили к смертной казни и гильотинировали в 5 часов утра 20 мая 1820 года.

В одиночество Занда не очень верили, поэтому усилили надзор за германскими университетами, а радикальное общество «Буршеншафт» запретили вовсе.

Что это было: убийство или подвиг? Кому как.

Наследие

Как уже говорилось, Коцебу работал на Российскую империю как иностранный корреспондент. Такая же судьба ждала и некоторых его потомков. Его сын Павел служил во время Крымской войны начальником штаба у командующего русской армии М.Д. Горчакова. Любопытно, что Михаил Горчаков был сыном Д.П. Горчакова – автора презрительного термина «коцебятина»: судьба потомков порой делает невероятные виражи.

Покушение Карла Занда на Августа Коцебу. Гравюра 1819 г.

Другой сын Августа Коцебу стал губернатором Новороссийска. Вильгельмина Фредерика, на руках которой умер отец, 21 февраля 1832 года вышла замуж за Павла Ивановича Крузенштерна – сына знаменитого русского путешественника, адмирала И.Ф. Крузенштерна. А всего у Коцебу было 17 детей: 12 сыновей и пять дочерей.

Творческое наследие Коцебу также огромно. У него интересные мемуары, исторические труды, «Записки об убийстве Павла I», десять романов, три сборника рассказов, два сборника стихов, девять памфлетов, 211 пьес, пять переводов с других языков. Коцебу отлично знал русский язык и перевел сборник стихов Г.Р. Державина. В Лейпциге было издано 28-томное собрание Коцебу, а полное собрание сочинений составляло 40 томов.

Студент-богослов Карл Занд не оставил после себя ничего, кроме окровавленного кинжала и юношеского посвящения Пушкина:

В твоей Германии ты вечной тенью стал,Грозя бедой преступной силе, —

И на торжественной могилеГорит без надписи кинжал.

Возможно, эта надгробная эпитафия хоть немного искупит грехи Карла Занда, «юного», но далеко не «праведника», совершившего самую большую глупость в своей короткой жизни.

Бонапартист-неудачник

Сложно было бы представить, чтобы у Карла Людвига Занда, с его кровавым кинжалом, не нашлось последователей. Радикализм заразителен, месть бесконечна, желание убийства вызывает цепную реакцию. Напомним: кинжал в стихотворении А.С. Пушкина был «без надписи», а это значит – без адреса, уготованный для всех, вечный.

Ремесленник с кинжалом

В отличие от юного и неудержимого Занда Пьер Лувель был вполне зрелым, 37-летним человеком, и к своей цели он шел вполне сознательно и фанатично. Этот шорник, сын лавочника, служивший в наполеоновской артиллерии в начале XIX века, ненавидел королей. Пьер был за революцию, против Реставрации и считал, что его идеалы грубо растоптаны, а деяния Наполеоновской эпохи нивелированы возвращением правящей династии и войсками иностранных государств, окопавшимися на его земле.

Это можно понять: молодость Лувеля, пришедшаяся на великую эпоху, давала ему чувство гордости и не зря прожитой жизни, и вдруг к зрелому возрасту и осмыслению собственной значимости он оказался перед разбитым корытом и с чувством глубокой обиды. На кого? На ход истории? На жизненные обстоятельства? Но ни то ни другое нельзя казнить кинжалом. Значит, нужно найти виновника или назначить его. Короли – вот виновники того, что жизнь не меняется, а конкретнее – последний претендент на престол герцог Карл-Фердинанд де Бурбон. Если убить наследника, не останется Бурбонов.

В политике Лувель разбирался не очень хорошо. Очевидно, лучше он разбирался в лошадях, поскольку после своего героического прошлого работал подмастерьем конного мастера в королевских конюшнях. Кто-то скажет: в королевских конюшнях – это престижно, а вот подмастерьем конюха в 35 лет – это как-то странно и даже унизительно. Думается, что для Лувеля и то и другое было унизительным: не хотел он служить королям.

В таком внутреннем состоянии духа можно дойти до крайнего отчаяния и возбуждения гнева, что с ним и случилось. Теперь его целью было разрушение семьи Бурбонов. Едва ли такого человека могла, как Занда, смутить какая-то там плачущая девочка. В конце концов, будь это не девочка, а маленький мальчик, сын герцога, его как наследника тоже следовало уничтожить, и Лувеля ничто бы не остановило.

Тут возникает резонный вопрос: а как же Бонапарт? Он ведь тоже провозгласил себя императором. Но для Лувеля это было неважно, важно, что Бонапарт хотел реформировать страну, сделать ее богатой и процветающей. Правда, для этого он пошел завоевывать Европу, Азию и Африку. Но если бы Бонапарту его план удался, вполне возможно, что Лувель превратился не в помощника конюха, а в процветающего латифундиста на чужой земле – в России, например.