100 великих криминальных драм XIX века

Помнится, именно такими словами умирающий Ян Гус охарактеризовал старушку, подбросившую хвороста в его костер. Но порой и сама старушка может стать жертвой человеческой «простоты» – той, которая хуже воровства. Только в данном случае речь идет не о хитрости или хамстве, а о самом настоящем убийстве, которое действительно намного хуже воровства, но порой совершается из самых лучших побуждений, вызванных темнотой и суевериями.

Писатель Ф.М. Достоевский в своей картине мира такое убийство отчасти даже оправдывал, полагая, что, совершая злодеяние, интеллектуалы знают, что делают, а простые люди «не ведают, что творят». Но, как это ни назови, принесение человека в жертву просто отвратительно, а кроме того, свидетельствует о полном отсутствии сострадания: и та старушка с хворостом, и эти замученные эпидемией бедолаги из глухой деревни совершенно не способны были поставить себя на место другого человека и почувствовать его мучения.

* * *

Итак, произошла эта история не в далекие времена инквизиции, а в середине XIX века в окрестностях старинного города Гродно, который и сегодня является музейной жемчужиной Республики Беларусь с привкусом польской древности и советского прошлого.

Горячо любимая мною Беларусь – это особенный менталитет: он всегда коллективный. Индивидуализма здесь не было никогда. Они коллективно подчиняются и также коллективно бунтуют (особенно сегодня). Здесь нет ярко выраженных лидеров и нет ярко выраженных отщепенцев.

Возможно, мне иногда приходят на память не слишком приятные вещи, но такое в истории тоже было. Например, в начале 50-х годов уже не XIX, а самого что ни на есть ХХ века в глухих белорусских деревеньках случались «жертвоприношения» младенцев, рожденных вне брака. Конечно, это был не обряд, а обычное желание избавиться от проблемы. Их просто могли скормить свинье, а свиньи здесь были прожорливые, особенно «англичанки» (очень агрессивная порода): сжирали вместе с косточками. И вот – милиция приходит, а следов уже нет: нет человека – нет проблемы. Главное – лишний рот в голодное время не появится и соседи попрекать не станут, что в подоле принесла. И о каком христианстве тут речь? Главный бог – это общественное мнение. Крестьяне по большей части добрые люди, очень открытые и доверчивые, но общественное мнение никто не отменял, а выглядеть дурно перед соседями не хочется.

Возможно и даже скорее всего, так было везде. Вспомним «Историю одного города» М.Е. Салтыкова-Щедрина: там тоже коллективно топили «Ивашек», дабы обрести наконец нормальную жизнь. И это уже российская сатира XIX века.

Так или иначе, но эта странная история вошла в анналы самых диких случаев, вызванных общественными катаклизмами. Сегодня она видится достаточно актуальной, если учесть, что речь идет о пандемии.

Холера

Третья холерная пандемия началась в Индии в 1846 году. Длилась она в общей сложности около 20 лет и успела распространиться на другие территории мира.

К 1850-м годам болезнь достигла территории Беларуси. Никаких вакцин и прочих медицинских способов лечения холеры в то время не было, а с болезнями боролись преимущественно кровопусканием, примочками, травами, чесноком и самогоном. Одним из самых оригинальных способов борьбы с эпидемией было рытье траншеи вокруг деревни: жители собирались и рыли по кругу окоп, который должен был остановить болезнь. Очевидно, она воспринималась как нашествие неприятеля. Такой способ назывался «выпахиванием». Жители деревни Окановичи испробовали все и, отчаявшись, нашли еще более радикальный способ борьбы с пандемией.

Суеверия

В начале августа 1855 года деревня Окановичи Новогрудского уезда Минской губернии лишилась более сорока своих жителей – больше половины. Стало ясно, что скоро не останется никого. Единственная мысль, которая могла прийти исключительно от безысходности, восходила к мифологии и древним верованиям: в головах этих людей мешались первобытные представления, древние мифы и сказания, старославянские символы. В общем, они сходили с ума. Все чаще можно было услышать о необходимости жертвы. В конце концов, еще царь Микен Агамемнон ради победы эллинов принес в жертву свою дочь Ифигению, а мы считаем древнегреческую мифологию колыбелью мировой культуры.

Эпидемия холеры в деревне. Гравюра XIX в.

Впрочем, жители деревни Окановичи о колыбели культуры не думали, а об Ифигении вовсе не знали. Они просто были в панике. Когда-то их первобытные предки и даже предки не столь давние прибегали к обряду принесения жертвы, чтобы вымолить себе и своим домочадцам жизнь.

Мир жил уже другими реалиями, и любое убийство в нем считалось преступлением. Полиция позднее допытывалась, кто же был зачинщиком, тем «мозгом» преступления, который руководил убийством. Но тут вновь мы возвращаемся к менталитету – он и тогда был коллективным. И дело не в том, что кто-то здесь кого-то покрывал: просто никто уже не вспомнил бы, чьи уста впервые произнесли слова о жертве. Решили и решили.