125 rus

электрическим освещением домов и уличных фонарей, он не дает мне судить объективно.

Он говорит: «Посиди, не торопись, скушай крабика». Потому что он знает, какую

опасность я представляю. Потому что горожане видят и принимают, наслаждаются и

ругают.

И только тот, кто однажды потерял свой Владивосток, столкнулся с Морским

Чудовищем. Я покинула Город у мыса трепанга, и голубой трепанг забрал мою удачу. На

моей руке не видно линии везения. Мне это все гадалки говорили. Мои руки гладкие и

скользкие, всегда холодные, а на подушечках пальцев кожа помята так, будто я сутками

не вылезаю из воды. Я стараюсь есть очень мало, и родители таскают меня по

больницам, в надежде вылечить от анорексии. О черт, это выносит мне мозг, да.

Дагон, Кракен или кто угодно – он не хочет, чтобы я рассказывала о нем остальным.

Он напускает густой туман, когда я хочу сфотографировать высокие сопки. Он

плещется водой в подземных переходах. Один раз он даже утопил мое пианино, и пусть

мне кто докажет, что это всего лишь совпадение. Да-да, кому ни скажу, все

вспоминают этот фильм с Холи Хантер, где пианино утонуло… А героиня сама по себе

немая, у нее на шее висит блокнот с карандашом постоянно… Помните это кино?»

Может быть, я нахожу связь там, где ее не может быть. Я и сам стараюсь так думать.

Со стороны другой, многое меня раздражает. Например, при любом упоминании о

пианино, я вспоминаю своего отца, будь он трижды проклят. А она знай себе ноет и ноет

про это пианино чуть ли не в каждой записи. Еще она все время повторяет, что

необходимо убить Миру.

Мира, насколько я понял – то ли старшая сестра, то ли гувернантка, то ли вообще не

пойми кто. Она всех крушит и убивает. Причем Миру надо приструнить не с целью

положить конец кровавой резне, а для того, чтобы – внимание! – духовно освободиться.

У каждого свои тараканы в голове, а у некоторых они по размерам не уступают

мадагаскарским, наверное, это как раз случай моей Ани. Но вот что интересно – у нее ведь

моя сумка, с моими записями и тетрадями. Читает ли она их? Вникает ли в то, что там

излагается с таким же вниманием, как я слушаю ее надиктовки и перевожу их в рукописи?

Чего только в жизни не случается: два незнакомых человека сначала порылись в, пардон,

белье друг друга, а потом препарируют («выносят»!) мозги друг друга, по-прежнему не

встретившись и не имея даже визуального представления о своем оппоненте.

У меня дурное предчувствие. И оно сбудется в ближайшее время. Потому что иначе

никому не будет любопытно. Потому что если тебя угораздило вляпаться в историю с

претензией на овечьи бестселлеры Харуки Мураками, то, будь добр, ляпайся дальше,

подогревай интерес аудитории, не будь скептиком – это скучно. Лучше торжественно

подытожь в конце, что эта диктофонная Аня – твоя единственная и последняя любовь, и

ты пустишься на поиски Ани, пережив гряду невероятных приключений. Публика

прослезится от умиления. Аплодисменты стоя. Букер, Оскар, Грэмми, награды телеканала

MTV. Нобелевская премия. Перевод на 16 языков. Экранизация. Мы должны

соответствовать сюжету. Я должен толкать пламенные речи. Жечь глаголом сердца

людей. Но не в состоянии. Иногда я задаюсь вопросом, на кой черт у меня во рту есть

язык. Вкусовые рецепторы? Природа-Творец посчитала, что различать соусы карри и

барбекю важнее, чем взять телефонную трубку и сказать: «Алло». Важнее, чем позвать на

помощь. Крикнуть: «пожар!». Спеть песню.

Какое убожество.

Аня говорит, что ей подарили однажды некую вещь, которую она потеряла еще в