«13-й апостол» Византии и Крестовые походы

12 апреля 2004 г. штурм продолжился, и вскоре крестоносцам удалось, высадившись на берег, ворваться в одну из крепостных башен Константинополя. Еще один мощный натиск – византийцы побежали, а крестоносцы ворвались в город и рассыпались по улицам. Участь Константинополя была решена. Император еще пытался организовать какоето сопротивление в столице, но жители спешили выбраться из нее, чтобы спасти свои жизни[1218].

Тогда Алексей V Мурцуфл решил бежать и, посадив на корабль бывшую царицу Ефросинью и ее дочь, свою возлюбленную Евдокию, отплыл из города. Позднее, в 1205 г., он будет ослеплен бывшим императором Алексеем III, а потом взят в плен латинянами, которые привезут его в Константинополь и там умертвят, вменив ему убийство императора Алексея IV[1219]

.

Но в Константинополе еще оставались люди, не желавшие добровольно сдаваться латинянам. Некий неизвестный молодой человек из фамилии Дук и Феодор Ласкарис, зять императора Алексея III, ночью отправились в Святую Софию, где предложили клирикам выбрать из них царя. После короткого обсуждения епископы остановились на кандидатуре Феодора Ласкариса, и патриарх Иоанн Каматир тут же венчал его императорским венцом. Сразу после этого новый царь попытался собрать последних защитников столицы, выйдя вместе с патриархом к Miliarium Aureum – золотой колонне между императорским дворцом и Храмом Святой Софии[1220].

Но его ждало разочарование – деморализованные византийцы отказывались сражаться. Император обратился за помощью к царской гвардии – варягам, но и те потребовали громадную сумму денег за свои ратные услуги, которых, конечно, у Феодора Ласкариса просто не было в наличии[1221]

. Поняв, что все кончено, император Феодор Ласкарис покинул Константинополь и отправился в Никею, надеясь там создать очаг сопротивления латинянам[1222].

Разумеется, вождей 4го Крестового похода ни в коем разе нельзя причислять к сонму героев человечества. Более того, по отношению к объекту своего посягательства они едва ли могут занимать более почетное место, чем Аларих, Аттила, Гензерих. «Искусное государственное устройство, римское право, разрабатывавшееся дальновидными императорами, глубоко укоренившееся могущество законов, почтенная древность и образованность Церкви, значительный капитал знаний по всем отраслям, а равно преуспеяние искусства и промышленности, благосостояние городов, все еще процветавших, и естественные источники богатств, какие еще давала сама страна, все это обеспечивало за Римской империей первенствующее место среди остальных государств тогдашнего мира. Слепая случайность, а затем логика фактов сделали латинян разрушителями культурного государства, которое являлось единственным живым преемником греческих и римских преданий в христианском их видоизменении»[1223]

.

Беззащитность мирных жителей только раззадорила крестоносцев, этих «мужей крови», и с раннего утра они бросились грабить город. Каждый крестоносец захватил себе по произвольному выбору дом и делал с его обитателями и имуществом что хотел. Убийства беззащитного населения, насилие над женщинами, продажа в рабство детей, помноженные на пьянство и грабежи, стали в те дни обычными картинами[1224]. Когда константинопольцы увидели въехавшего в ворота столицы маркграфа Бонифация Монферратского, они бросились к нему с просьбой прекратить разбой. Но тот ответил, что обещал войску отдать Константинополь на разграбление на 3 дня и не намерен отменять своего приказа[1225]

.

Открылось нестерпимое зрелище, настоящее скотство: врываясь в храмы, латиняне сбрасывали наземь Святые Дары и разбивали иконы, с которых снимали украшения. Как сказал современник, «что претерпел в древности Христос, быв обнажен и поруган, то же самое Он претерпел и теперь». Драгоценности, хранящиеся в храмах, уже не помещались в руках, и тогда туда ввели лошаков (!), на которых грузили награбленное имущество. Некоторые животные, поскользнувшись, падали и ломали ноги на гладких полах православных храмов, и их закалывали тут же; кровь заливала церкви. Желая развлечься, крестоносцы посадили на сопрестолие Храма Святой Софии продажную женщину. Им не уступало и западное духовенство, соблазнившееся легкой возможностью резко поправить финансовые дела своих аббатств[1226].

Пьяные латиняне разили своими мечами не только животных, но и рядовых византийцев, даже не пытавшихся оказать им сопротивление. Как писал один крестоносец, непосредственный свидетель тех событий, «греков убивали направо и налево; убитых и раненых было столько, что не сосчитать»[1227].