1888

– Двадцать лет назад мне понравилось, что он был груб с другими, при этом боготворил меня. В силу молодого возраста я считала… что вся его агрессия всегда будет направлена на других. Но люди стали сильнее него. Теперь Бенедикт терроризирует свою семью. Недавно мой муж посмел поднять на меня руку. Я делилась с отцом о проблемах в семье, но в ответ слышала: «Разведешься – все акции пойдут на благотворительность». Папа – человек консервативных взглядов, считает, что женщина обязана жить с мужем. Он уже слишком стар, не всегда понимает, о чем говорит, и я надеюсь, что скоро покинет нас из-за слабого здоровья. Были мысли попросить мисс Дю Пьен что-то подмешать ему, чтобы скорее получить наследство, но ведь он мой отец, не так ли? Более того, мне не хочется брать на душу еще один грех.

– В полицию не сообщили, посчитав, что все это происшествие предастся огласке и вы потеряете клиентов?

– Да. Кроме того, я не имею весомых доказательств против мужа. Двадцать пять лет мне приходится как волу тянуть на себе транспортную компанию, чьи акций сейчас стремительно падают из-за уменьшения прибыли на фоне появляющихся конкурентов и скорой смены хозяина, а Бенедикт отворачивается от меня и не хочет присмотреть за детьми, пока я занимаюсь рабочими вопросами. Мне приходится брать Германа с Дакотой с собой в нищенские районы. Вам ли не знать, мистер Брандт, как тяжела жизнь одинокой женщины, особенно разведенной, среди общего порицания?

– Почему не нанимали няню, пока была возможность?

– Смеетесь? Какая возможность? Чем ей платить? Натурой моего красноречивого мужа? – непонимающе спросила Кэтрин, помешивая сахар в чае. – Служащие из гостиницы Бенедикта бегут, там некому работать. Дело становится убыточным. Зато в ресторан с утра мой муж ходит с удовольствием, лишь бы перед соседями покрасоваться. Он оплачивает завтраки моими деньгами, делая вид, будто эти чертовы бумажки его.

– Я закрою долги перед вами, как только закончу с расследованием.

– Не торопитесь, мистер Брандт. Ваши долги – капля в море наших проблем. Отдадите их сегодня или через год – ничего не изменится.

Про финансовую нестабильность семьи мистера Мура я слышал краем уха еще до отъезда из Лондона, но не мог подумать, что дела настолько плохи и что Бенедикт с холодной головой мог убить человека, безумно следуя своим жизненным принципам.

Надеюсь, что объяснение этому поступку было и оно было достаточно весомым. Может, Роберт понимал, что умирает, и попросил закончить страдания? Или я просто подсознательно желал снять всю вину со своего друга?

– Слышали новость? В городе появился новый меценат. Некая Бетти создала первую благотворительную основу для бедняков и просит помочь всем, чем угодно, – сказала женщина, сильно сжав чашку в обеих руках. – Я решила отдать изношенную обувь, несколько своих платьев, кулонов и старых духов, потому что планировала получить новые в качестве подарка на свой день рождения. Бенедикт запретил относить вещи, отказал в подарках и прочитал лекцию о ненужности моего барахла рабочему классу.

– Бенедикт просто не хотел идти в парфюмерный магазин, – ответил я, откинувшись на спинку стула. – Ведь там, помимо головной боли от запахов, можно к тому же получить сердечный приступ от цен. Известно вам что-то еще об этой Бетти?

Миссис Мур сжала чашку чуть крепче, отчего та лопнула и разлетелась большими осколками по всему столу.

Посмотрев на мокрое пятно от чая на своем платье, Кэтрин взяла документы и сказала, что вообще-то искала поддержки в моем лице, затем пожелала спокойной ночи и ушла, так и не рассказав про благотворительный план, но раскрыв имя человека, на которого работал мистер Фицджеральд.

Глава 10

– Нельзя же писать все, что скажет этот недоумок в приступах белой горячки! – возмутился Бенедикт и откинул на стол свежий номер газеты. – Уайтчепельский мясник! Лорд Абберлайн назвал его Уайтчепельским мясником!

– Чушь какая-то, а не прозвище. Даже в дрожь не бросает, – усмехнулся я, размешивая безе в кофе. – Ну, большего от Виктора и не ожидалось.

– Кого так обозвали? – поинтересовалась Кэтрин, поправляя нелепый бант на косе младшей дочери.

– Убийцу. Позавчера вечером в Уайтчепеле зарезали женщину. Итан взялся за расследование, – ответил мистер Мур. – Сейчас каждый второй корреспондент будет строить домыслы по поводу этого дела и брать интервью у каждого встречного сыщика, подозревающего тени в темноте. Хлебом не корми, дай им заголовок кричащий!

Было около десяти утра буднего дня. Ресторан «Кифа» пустовал, поэтому новость об убийце мой друг обсуждал громко и подробно.

Слушая его, я с чувствами опасения и беспокойства, терзающими мое сердце, бегло поглядывал то на часы, то на вход в заведение, ожидая увидеть там несуразную женскую фигуру, чудом выжившую в испуганной толпе.

– Почему этим убийством так заинтересовались? – спросила Анна, пододвинувшись ко мне.

– Виктор хочет внимания к своей персоне, – ответил я, отсев от девушки чуть подальше, – и заодно снова пытается опозорить мое имя.