1917 год: русская государственность в эпоху смут, реформ и революций

Однако все эти действительно неясные стороны левоэсеровского выступления заставляют задуматься и над другими вопросами. Вина Ленина в произошедшем в Москве кровопролитии более чем сомнительна. Стоило Ленину рисковать полным подрывом своего авторитета в партии, чтобы потом неуклюже провоцировать обострение русско-германских отношений? С другой стороны, известно, что Блюмкин после его перехода на сторону большевиков был одним из самых твёрдых последователей Троцкого. Самого Троцкого безоговорочным сторонником войны назвать, пожалуй, нельзя. Но именно Троцкий был близким партнёром Я. Свердлова, о неясной роли которого во внутрипартийных делах мы уже говорили.

Кроме того, известно, что левые эсеры обращались к левым большевикам с далеко идущими предложениями. Цель их была спровоцировать войну. Допускалось, что при этом придётся арестовать Совнарком во главе с Лениным. Переговоры с Радеком и Бухариным велись в форме «шутки», но так было по свидетельству самих участников этих переговоров. Насколько это соответствовало действительности, сказать трудно. Как известно, на процессах 30-х гг. обвинения в подготовке покушения на Ленина предъявили только Бухарину, причём группа эсеров подтвердила их. Как писал «собиратель» чужих тайн Николаевский, разговоры о подобных вещах велись, но реальных планов ареста Ленина не было[282]. По мнению одного из наиболее добросовестных биографов Бухарина венгра М. Куна, левые коммунисты отвергли все подобные предложения с гневом[283]

. Следовательно, о «шуточном» характере переговоров уже говорить сложно. Ю. Фельштинский, в частности, приходит к заключению, что убийство Мирбаха, а следовательно, и все события 7–8 июля 1918 года могли стать результатом деятельности радикалов не только в ПЛСРИ, но и левых большевиков.

Небезынтересным могут оказаться и ещё некоторые факты, приводимые М. Куном. Он, в частности, утверждает, что по дошедшим до нас сведениям Н. Бухарин в подавлении мятежа личного участия не принимал. Зато именно он со Свердловым проводили «фильтрацию» фракции левых эсеров на V съезде Советов, отсеивая «неблагонадёжных». Именно на основе списков, составленных Свердловым и Бухариным, латышские стрелки производили аресты в Большом театре. («Когда во время левоэсеровского мятежа разорвалась случайно обронённая в Большом театре бомба, товарищ Свердлов не повёл даже бровью, не поднялся со стула, – вспоминал некоторое время спустя Бухарин, – он продолжал вести собрание, будто ничего не случилось»)[284].

Кстати, столь активная опора большевиков в дни выступления эсеров именно на интернациональные части, прежде всего латышей, также вызывает много не совсем приятных для большевиков вопросов у некоторых из современных историков и публицистов. С другой стороны, не меньше вопросов вызывает и тот факт, что начало интервенции по времени как раз совпадает с началом правительственного кризиса. Не были ли резкие демарши части левых эсеров и высадка «союзников» на Севере скоординированными акциями?

Оценивая последствия третьего кризиса Советского правительства и особенно спровоцированного им мятежа левых эсеров на складывание советской системы, историки, как правило, бескомпромиссны. В последние время появилось мнение, что его результатом стало формирование в стране однопартийной большевистской диктатуры[285]

. Вряд ли, однако, подобные подходы могут считаться оправданными. Революция – процесс всегда сложный и противоречивый. Одни и те же события в ходе её развития могут нести как ограничение свободы, так и вести к утверждению новых форм демократии. Нельзя забывать, что V съезд Советов вошел в историю не только «случайно» рвавшимися на нём бомбами, но и принятием на нём первой Российской Конституции. Она готовилась совместно с левыми эсерами. В неё вошли многие положения, предложенные этой партией. Самое главное, что Конституция 1918 года нигде не оговаривала, что новый революционный режим есть режим однопартийный. По сути, это была Конституция многопартийной советской демократии.

Отказавшись от сотрудничества с ПЛСРИ как с партией, большевики, тем не менее, продолжали сотрудничать с отдельными её представителями. Даже в рядах РККА продолжали сражаться отдельные левоэсеровские части. Так, левоэсеровская дружина принимала участие в подавление мятежа в Ярославле. Продолжали левые эсеры работать и в низовых Советах. Именно поэтому левых эсеров обвиняли в те дни не в попытке свержения Советской власти, а в терроризме. Таким образом, говорить, что именно тогда в Советской России восторжествовала однопартийная диктатура, не приходится.