1937 год: Н. С. Хрущев и московская парторганизаци

Разница между датами окончательного исключения из партии и ареста человека могла быть довольно существенной. Удивителен пример Леонида Арсеньевича Галкина. 7 января 1937 г. он был освобожден от обязанностей секретаря Петушинского райкома ВКП(б), 24 июня 1937 г. арестован. На следующий день райком исключил его из членов ВКП(б) как врага народа. Уже 16 августа 1937 г. по обвинению во вредительстве и участии в троцкистской террористической организации он был расстрелян. Но бюро МК ВКП(б) утвердило решение об исключении Галкина из партии только через 7 месяцев после смерти – 29 марта 1938 г.![601]

Сложно назвать точное количество репрессированных в Москве и Московской области, т. к. данные по этому региону разнятся. В записке комиссии Политбюро ЦК КПСС от 25 декабря 1988 г. общее количество репрессированных органами НКВД Москвы и Московской области за 1936–1937 гг. определяется в 55 741 человек [602]. А согласно данным статистических таблиц, опубликованных исследователем О.Б. Мозохиным, число репрессированных за тот же период составляет 51 811 человек, причем в 1937 г. общее количество арестованных в Московской области составило 47 532 человека

[603]. По данным А.Н. Пономарева, к началу 1939 г. из 38 секретарей МК-МГК ВКП(б), работавших в 1935–1937 гг., избежали репрессий лишь трое – в связи с назначением на работу в другие регионы страны; из 146 секретарей райкомов 136 были репрессированы[604]. Взглянуть на процессы репрессий среди руководящего партаппарата, выявить их характерные особенности позволяют протоколы заседаний Московского комитета.

Одним из первых пострадавших после февральско-мартовского пленума стал секретарь Калужского райкома ВКП(б) Б.Е. Трейвас. По свидетельству Хрущева, Трейвас в свое время подписал декларацию группы комсомольцев в поддержку Л.Д. Троцкого[605]

. 14 июля 1936 г. Политбюро указало Трейвасу вместе с председателями райисполкома и горсовета на то, что «ими не было проявлено достаточного внимания и энергии к делу обеспечения семьи К.Э. Циолковского и увековечению его памяти»[606]. Незадолго до пленума ЦК, 7 февраля Трейвас вместе с секретарем Сталиногорского райкома выступили на пленуме МК с отчетом об итогах обмена партдокументов по вопросам кадров, приема в партию и партийно-массовой работы[607].

1 апреля 1937 г. бюро МК рассмотрело на заседании пункт повестки «О небольшевистских методах руководства первого секретаря Калужского райкома ВКП(б) тов. Трейваса». Как отмечалось в итоговом решении, успешно прошли проверку и обмен документов в Калужской парторганизации 19 «злейших врагов партии», разоблаченных позднее. Однако искать, разоблачать и искоренять врагов райком далее не стал, а даже чинил в том препятствия политотделу железной дороги и райотделу НКВД. Ответственность за такое положение вещей бюро целиком возложило на первого секретаря райкома Б.Е. Трейваса. Ему вменялись, с одной стороны, политическая близорукость, с другой – непартийные методы руководства («самовосхваление, подхалимство, расстановка “своих” людей на различные ответственные посты»). В итоге Трейвас был снят с должности первого секретаря Калужского райкома ВКП(б) с формулировкой «за то, что он не только не обеспечил разоблачения врагов партии, но своими небольшевистскими методами руководства по существу препятствовал этому». На пленум райкома и актив для разъяснения решения МК был направлен председатель Мособлисполкома Н.А. Филатов[608].

Надо заметить, это решение МК выглядело довольно обтекаемым. Круг виновных был ограничен одним Трейвасом. Да и сами формулировки постановления – обвинения в «как минимум политической близорукости», «по существу

препятствовал» – несли на себе оттенок неопределенности. Все изменилось через несколько дней. 3 апреля в результате опроса членов пленума МК ВКП(б) Трейваса вывели из состава членов обкома [609], а 6 апреля он уже был арестован. 19 апреля бюро МК, после сообщения Хрущева, приняло решение по указанному делу: «Трейваса Б.Е., как троцкиста, врага партии, ведшего подрывную работу против партии, из рядов ВКП(б) исключить»[610]. Определенная и недвусмысленная формулировка явилась как нельзя кстати. В тот же день открылась Калужская районная партийная конференция[611]. Теперь партийная организация получила новое направление для разоблачений и искоренения замаскировавшихся врагов в районе.