1947. Год, в который все началось

Кристиановы женщины-цветы с зашнурованными талиями создают всевозможные проблемы. В Великобритании корсеты по-прежнему под запретом по причине карточной системы. Разрешены только корсеты по предписанию врача, так что британским женщинам трудно одеваться в диоровские платья. Ну а теперь, когда его успех славят на страницах каждого модного журнала, встревожилось и британское правительство. Слишком большой спрос на ткани внутри страны может серьезно навредить слабому торговому балансу, рассуждают они, поэтому Торговая палата попросту запрещает британскому журналу «Вог» вообще упоминать имя Диора.

На улицах Парижа скромно одетые женщины нападают на носительниц «Нью-Лук», кромсают платья на ленточки. Злобу вызывает не только расточительность, хотя ткани после войны в большом дефиците, а тут вдобавок многослойные нижние юбки. Злобу вызывает еще и шаг назад, непрактичность, туго стянутое тело. Коко Шанель, создающая одежду прямо противоположного стиля, не стесняется открыто критиковать своего конкурента: «Элегантность предполагает свободу двигаться без помех».

А мсье Диор?

Свобода здесь совершенно ни при чем, полагает он. Как и нехватка тканей. Как одержимый, он делает все новые наброски. И в осенне-зимней коллекции этого года, ни секунды не сомневаясь, демонстрирует еще одно творение в духе своего счастливого стремления к гиперженственности: платье «Диорама». Черная шерсть, просто, но элегантно, с широкой мягкой юбкой. Шестнадцать метров в окружности.

Вашингтон

Президент Трумэн ясно видит свое будущее, так ясно, что ему достаточно одной фразы, чтобы 21 сентября подытожить ситуацию: «Передо мной все возможные дела».

Это правда.

Шклярска-Поремба

В горах, в замке на польском курорте Шклярска-Поремба, собираются высокопоставленные лидеры коммунистических партий Советского Союза, Югославии, Венгрии, Румынии, Болгарии, Чехословакии, Польши, Франции и Италии. Осенний воздух прозрачен, как стекло, задача собрания — акроним.

Мир изменился за те два года, что минули после войны. Мирное сотрудничество между странами-победительницами остыло до холодной стратегии. Европа лежит меж ними, как шахматная доска, и каждый ход одной стороны вызывает ответный ход другой. План Маршалла не составляет исключения.

Коммунистические лидеры, собравшиеся в горном городке, едины во взгляде на будущее: две диаметрально противоположные политические линии разделяют мир. С одной стороны Советский Союз и другие демократические страны, которые хотят уничтожить империализм и усилить демократию. С другой стороны — США и Англия, стремящиеся укрепить империализм и раздавить демократию.

Вот почему на компартии возложена особая задача — защищать независимость своих стран, по возможности бесстрашно защищать демократию и свободу своих стран. Отныне они будут сотрудничать, обмениваться информацией, культурой и разведданными.

Из замка в городке Шклярска-Поремба совещание направляет европейским компартиям две директивы: вести борьбу против плана Маршалла и борьбу против социал-демократических партий, принимающих этот план. Под этими словами кроются другие, вполне понятные тем, кому они адресованы: требование более жесткой, чистой и суровой политики в Восточной Европе. Создается Коммунистическое информационное бюро, Коминформ[62].

Под руководством Советского Союза цель этой организации так же очевидна, как граница меж черным и белым: «…каждая коммунистическая партия ответственна перед Коминформом». И: «Коминформ есть партийно-политическая основа объединенного международного фронта. Каждое политическое отклонение от него ведет к предательству».

Белград

В здании на углу улиц Московской и Йована Ристича оборудуют штаб-квартиру Коминформа. Окна двух нижних этажей закрашены. Работают там не менее 362 чиновников: 211 русских, 17 поляков, 9 сербов, 4 чеха, 3 болгарина и т. д., сообщает швейцарская ежедневная газета «Журналь де Женев». Официальный язык — русский. Ко всем сотрудникам приставлены агенты, как защита и надзор. Несмотря на роскошные виллы и роскошные автомобили, пишет газета, персонал Коминформа живет как под арестом.

Кембридж, Массачусетс

Грейс Хоппер балансирует на границе двух языков. Общение меж машиной и человеком — вот где она находит себе поле деятельности.

Она слишком много пьет, слишком много курит, слишком много работает. Ей одиноко. Порой хочется все бросить, но она остается, трезвеет и возвращается к работе, которую сама себе и придумала.

ЭВМ — ее товарищи по работе, огромные зверюги, которых надо приручить, и она становится дрессировщицей. Грейс Хоппер задумывается не столько о том, что машины делают, сколько о том, что они должны уметь. Кто бы знал. А ты подумай. Она уверена, что могут меняться изнутри.