311. Повесть

Одним звонким от прохлады осенним вечером Лида возвращалась домой после такого вот долгого сидения в библиотеке. Как обычно, исписала много тетрадных листов цитатами из первоисточников, ссылками, вывела кое-какие методологические закономерности.

Чтобы оказаться у её подъезда, нужно было пройти сквозь арку. Сворачивая в эту самую арку, в тусклом свете дворового фонаря она заметила на плиточной стене своей панельки красную букву «икс». Масляной краской. Яркую, жирную, с потеками. Кричащую. Свежую – утром её не было.

Хоть то дело с трупами женщин в котельной до сих пор и не получило огласки, Лида знала, что там обнаружили. Её ведь допрашивали, показывали снимки с места пыток. Взяли подписку о неразглашении. Крест-накрест рассечённые лбы жертв – она их сразу вспомнила, увидев новое «художество» на стене. Знак простой – его даже трёхлетний ребёнок без труда начертит, но… что-то в нём было своё, особенное. У некоторых людей такой почерк, что даже по одной-единственной букве сразу понимаешь, кто написал. Так и тут.

Лида попятилась от зловещего символа. Пошатываясь от нахлынувшей дурноты, добрела до подъезда. Огляделась. Судорожно хватаясь за перила, поднялась на свой этаж.

Остаток вечера проплыл как в тумане.

Но к утру мгла рассеялась. Лида поразмыслила холодной головой и удивилась собственной глупости: надо ж так струсить из-за пустяка, который наверняка никак не связан с тем самым! Мысленно подтрунивая над собой, она отправилась в институт. Ей всё ещё было чуточку не по себе, и она собиралась уйти домой пораньше. Но, погрузившись в любимое занятие, быстро об этом позабыла и снова допоздна просидела за книгами да конспектами.

Вечером, проходя сквозь арку, она покосилась на крест – как на живое и опасное существо. А на двери подъезда её ждал ещё один – новый, точно такой же.

Сердце ухнуло в бездну – в ту самую чёрную дыру в полу старой котельной. Девушка тронула краску кончиком пальца. Свежая – даже засохнуть не успела.

Лида огляделась. Кроме неё в тёмном дворе, слабо освещённом окнами и единственным фонарём, не было никого. Ни на лавках, ни в тени козырьков подъездов, ни на детской площадке с облезлой каруселью.

Дома она долго стояла в ванной перед зеркалом, размышляла. Теперь она знала точно: убийца держит её на крючке. Знает, где она живёт. Притих на какое-то время, выждал, пока менты переключатся на другие дела. И вот созрел поиграть с той, что поставила под угрозу его свободу. Свободу похищать, мучить, убивать.

У игры, конечно же, должен быть финал. И в той игре финал вырисовывался яснее некуда.

Уснуть Лиде удалось лишь под утро – она забылась тяжёлым, беспокойным сном.

С тех пор она больше не засиживалась в библиотеке – брала книги домой. С шумной семьёй в тесной квартирке штудировать труднее, чем в тихом, пахнущем старой бумагой читальном зале, но ничего не поделаешь.

По утрам девушке ничто не угрожало: по двору и в арке сновали соседи – кто на работу спешил, кто в школу, кто за молоком. А вечерами она безвылазно сидела дома. Каждый раз возвращалась хотя бы за полчаса до сумерек.

Пришёл ноябрь. Возвращаться теперь приходилось совсем рано. Два раза в неделю занятия по расписанию длились до пяти вечера – и самые последние Лида стала пропускать. Она постоянно чувствовала за собой слежку. Понимала: преступник не отстанет, он дожидается малейшей оплошности. И дождётся. Как только жертва на краткий миг потеряет бдительность, он или снова напугает её до полусмерти, или разом завершит игру. Игру, где победитель известен заранее.

Думаешь, она не подумывала обратиться в милицию? Да она каждый божий день прокручивала это в голове! Менты только посмеялись бы – подумаешь, мол, кресты на стенах кто-то намалевал, ничего это не значит.

После убийца долго не подавал знаков, но к декабрю Лида сама довела себя до края отчаяния. Об учёбе и научных изысканиях она и думать забыла. На лекциях спала с открытыми глазами, на семинарах отвечала вяло, невпопад, а дома едва выжимала из себя ничтожную часть того, что успевала раньше.

Зло высасывало её, превращало тело и душу в руины. Как плесень, что селится в микроскопической трещинке на столешнице дорогого комода и постепенно превращает его в кучу гнили и трухи.

Возвращаясь разбитая из института одним морозным солнечным днём, Лида увидела третий крест – на сей раз у двери своей квартиры. Отец с матерью в тот вечер сильно возмущались проделками хулиганов, а дочь заперлась у себя в комнате, глядела в одну точку, и по лицу её беспрерывно скатывались слёзы безысходности.

Что делать? Как защититься? Даже если в милиции и поверят, персональную охрану к обычной девушке-студентке не приставят – много чести. А постоянно жить в страхе, заперевшись в крошечной скорлупке, превратить свою жизнь в тяжкое, угрюмое существование… нет, такого она для себя не хотела.

Но она устала. Слишком устала бояться.