419

– И при Абаче? Он же кровопийца. Снизу вверх? При Абаче на нас сверху ссать хотели! Рыба гниет с головы – сам же говоришь.

– Уинстон, – возмутилась Мариам. – Это что такое? Окороти язык. У нас гостья.

Но Уинстон не сдавался. Спор этот явно шел не первый год, и Лорино появление только раздуло угли.

– Забыл уже, пап? Что генерал Абача творил с йоруба, как он нас давил? Мы после этого кошмара едва-едва очухиваемся.

– И все равно было лучше.

Мариам увела беседу в другую гавань, где потише:

– Первый раз в Африке?

Лора кивнула.

– Ой, повезло вам. Успели город посмотреть, пока ехали?

– Успела. Рынок джуджу производит впечатление.

– Рынок джуджу? – тотчас вознегодовал отец Уинстона. – У больницы Джанкара? Уинстон, за каким рожном ты ее туда повез?

– Дороги были забиты.

– Пяти минут не прошло, как ты говорил, что вы доехали без проблем!

– А Икойи наш сын вам показал? – спросила Мариам.

– Показал. Я внимательно осмотрела тупики и переулки.

– Шофер заблудился, – встрял Уинстон, пока отец не взорвался снова.

– Ты живешь в трех кварталах отсюда! – сказал Маркус. – Ты-то как мог заблудиться?

Лора улыбнулась Уинстону:

– Ты живешь так близко от родителей? Я и не думала. Как мило. Не забудь адресок дать.

И впервые за вечер пред Уинстоном мелькнуло поле, на котором играла она. Смутный намек на то, что тут творится на самом деле, но и намека ему хватило.

– Нам пора ехать, – сказал он. – Поздно уже.

– Я еще чай не допила.

Его мать протянула Лоре очередное пирожное.

– Заезжайте днем, – сказала она. – Икойи на остальной остров Лагос совсем не похож. Здесь ведь раньше ПРЗ была. Правительственная резервная зона, только для европейцев. Говорят, наш дом строили для немецкого дипломата. А другие дома еще красивее. Посольства и дорогие отели – это на Виктории. А Икойи потише, поуютнее. Здесь иностранцы селятся. Если переедете в Лагос, может, соседями будем!

Лора обернулась к Уинстону:

– Замечательно. Будем соседями. Что скажешь, Уинстон?

Не сказал он ничего. Только взглядом ее прожигал.

– Понимаете, – сказал Маркус Лоре, – Лагос не колонизировали. Это британская территория, под британским монархом. У нас были те же права, что у британских граждан. Остальную Нигерию захватывали и завоевывали, а Лагос нет. Я вот думаю порой – может, нам отделиться? Создать город-государство?

– А нефть откуда возьмем? – Уинстон, раздраженно ощетинившись, подобрал полы агбада.

Его мать склонилась к Лоре, словно тайну поверяла:

– У нашего Уинстона диплом по коммерции, а вторая специализация – политология. В Ибаданском университете учился. Его сестра Рита сейчас там в аспирантуре.

– Гордитесь ею?

– Мы очень ценим нигерийское образование, – сказал отец. – Ну, когда-то ценили. В том и беда. Столько блестящих университетов, а возможностей мало. У нас переизбыток образованной молодежи – выходят из университетов, а карьеры никакой. Образование есть, работы нет. Стыд и позор.

Чай допит. Маркус подал высокие бокалы – красные ягодные настойки с тоником, сверху плавает лимон.

– «Чепменз», – кивнул он на бокалы. – Очень дорого, дефицит. Уинстон нам ящиками покупает.

– Надо же.

– Он у нас многого добился, – сказала его мать. – Очень многого.

– Уинстон нас балует, – согласился отец.

– Хороший сын, значит?

– О да! – У Мариам засияли глаза. – И станет кому-то чудесным мужем. А вы? У вас дети есть?

– Нет.

– Не хотите заводить? – Мариам улыбнулась печально, по-матерински. – Или не можете?

– По-моему, одно обычно вытекает из другого, – сказала Лора.

– Мариам, перестань допрашивать бедную девушку, – попенял жене Маркус. И затем: – Детей, значит, нет. А ваш муж что говорит? Вообще-то, бывают лекарства.

– У меня нет мужа.

Мать Уинстона снова улыбнулась:

– Ясно. Не замужем, значит. Уинстон, ты почему о ней молчал? – И театральным шепотом: – Он так занят все время, понимаете. Но вот я вас спрашиваю: как это так – нет времени на семью? А вы, милочка? Тоже занятая?

– Я, наверное, подходящего человека еще не нашла.

– Вот и я тоже! – взревел отец Уинстона.

Его жена засмеялась, хлопнула его по руке, потом снова обернулась к Лоре – внезапно вперилась в нее:

– Видите фотографию – у вас под рукой? Это епископ Акинола [57] . Мы знакомы.

Лора молча полюбовалась фотографией. А что тут скажешь?

– Мы англиканцы. А вы? Англиканская церковь? Епископальная?

– Э… нет.

– Католичка? Англиканцы с католиками – они ближе, чем кажется.

– Не католичка.

– Ну не баптистка же! – И родители Уинстона рассмеялись.

– Нет, мы… По-моему, дедушка с бабушкой методисты, потом мы перешли в унитарианство. Я, вообще-то, не уверена. Когда росла, дома это как-то не подчеркивалось.

Это их озадачило. Как это, Бог – и не подчеркивается?

Лора отхлебнула настойки с тоником. Сначала семейное положение, теперь религиозная принадлежность. Да что тут происходит – сватовство?

– А это, – сказала Мариам, – маленький Уинстон. – Из ниоткуда возник фотоальбом.

– Мам, не надо. Ты смущаешь нашу гостью. Нам пора.

Лора перевернула страницу. Уинстон в начальной школе. Уинстон с дыркой на месте зуба.

– Ты только погляди. Какой очаровашка. – Лора улыбнулась ему – улыбка слаще пирожного.