451 градус по Фаренгейту

The last rolling thunder of the avalanche stoned down about his ears, not touching him.	Последние рокочущие раскаты грома замерли, коснувшись лишь слуха, но не сознания Монтэга.
Beatty grinned his most charming grin.	Лицо Битти расползлось в чарующе-презрительную гримасу.
"Well, that's one way to get an audience.	- Что ж, это недурной способ заставить себя слушать.
Hold a gun on a man and force him to listen to your speech.	Наставьте дуло пистолета на собеседника, и волей-неволей, а он вас выслушает.
Speech away.	Ну, выкладывайте.
What'll it be this time?	Что скажете на этот раз?
Why don't you belch Shakespeare at me, you fumbling snob? 'There is no terror, Cassius, in your threats, for I am arm'd so strong in honesty that they pass by me as an idle wind, which I respect not!'	Почему не угощаете меня Шекспиром, вы, жалкий сноб? "Мне не страшны твои угрозы, Кассий. Они, как праздный ветер, пролетают мимо. Я чувством чести прочно огражден".
How's that?	Так, что ли?
Go ahead now, you secondhand litterateur, pull the trigger."	Эх вы, незадачливый литератор! Действуйте же, черт вас дери! Спускайте курок!
He took one step toward Montag.	И Битти сделал шаг вперед.
Montag only said, "We never burned right..."	- Мы всегда жгли не то, что следовало...- смог лишь выговорить Монтэг.
"Hand it over, Guy," said Beatty with a fixed smile.	- Дайте сюда огнемет. Гай,- промолвил Битти с застывшей улыбкой.
And then he was a shrieking blaze, a jumping, sprawling, gibbering mannikin, no longer human or known, all writhing flame on the lawn as Montag shot one continuous pulse of liquid fire on him.	Но в следующее мгновение он уже был клубком пламени, скачущей, вопящей куклой, в которой не осталось ничего человеческого, катающимся по земле огненным шаром, ибо Монтэг выпустил в него длинную струю жидкого пламени из огнемета.
There was a hiss like a great mouthful of spittle banging a redhot stove, a bubbling and frothing as if salt had been poured over a monstrous black snail to cause a terrible liquefaction and a boiling over of yellow foam.	Раздалось шипение, словно жирный плевок упал на раскаленную плиту, что-то забулькало и забурлило, словно бросили горсть соли на огромную черную улитку и она расплылась, вскипев желтой пеной.
Montag shut his eyes, shouted, shouted, and fought to get his hands at his ears to clamp and to cut away the sound.	Монтэг зажмурился, закричал, он пытался зажать уши руками, чтобы не слышать этих ужасных звуков.
Beatty flopped over and over and over, and at last twisted in on himself like a charred wax doll and lay silent.	Еще несколько судорожных движений, и Битти скорчился, обмяк, как восковая кукла на огне, и затих.
The other two firemen did not move.	Два других пожарника стояли, окаменев, как истуканы.
Montag kept his sickness down long enough to aim the flame-thrower.	С трудом подавляя приступ дурноты, Монтэг направил на них огнемет.
"Turn around!"	- Повернитесь! - приказал он.