451 градус по Фаренгейту

They both looked quickly about the house and Montag felt his nostrils dilate and he knew that he was trying to track himself and his nose was suddenly good enough to sense the path he had made in the air of the room and the sweat of his hand hung from the doorknob, invisible, but as numerous as the jewels of a small chandelier, he was everywhere, in and on and about everything, he was a luminous cloud, a ghost that made breathing once more impossible.	Теперь оба они быстро оглядели комнату. Монтэг вдруг почувствовал, как дрогнули и затрепетали крылья его ноздрей, словно он сам пустился по своему следу, словно обоняние его настолько обострилось, что он сам стал способен по запаху найти след, проложенный им в воздухе, словно внезапно стали зримы микроскопические капельки пота на дверной ручке, там, где он взялся за нее рукой, - их было множество, и они поблескивали, как хрустальные подвески крохотной люстры. На всем остались крупицы его существа, он, Монтэг, был везде - ив доме и снаружи, он был светящимся облаком, привидением, растворившимся в воздухе. И от этого трудно было дышать.
He saw Faber stop up his own breath for fear of drawing that ghost into his own body, perhaps, being contaminated with the phantom exhalations and odours of a running man.	Он видел, как Фабер задержал дыхание, словно боялся вместе с воздухом втянуть в себя тень беглеца.
"The Mechanical Hound is now landing by helicopter at the site of the Burning!"	- Сейчас Механический пес будет высажен с геликоптера у места пожара!
And there on the small screen was the burnt house, and the crowd, and something with a sheet over it and out of the sky, fluttering, came the helicopter like a grotesque flower.	На экранчике возник сгоревший дом, толпа, на земле что-то прикрытое простыней и опускающийся с неба геликоптер, похожий на причудливый цветок.
So they must have their game out, thought Montag.	Так. Значит, они решили довести игру до конца.
The circus must go on, even with war beginning within the hour....	Спектакль будет разыгран, невзирая на то, что через какой-нибудь час может разразиться война...
He watched the scene, fascinated, not wanting to move.	Как зачарованный, боясь пошевельнуться, Монтэг следил за происходящим.
It seemed so remote and no part of him; it was a play apart and separate, wondrous to watch, not without its strange pleasure.	Все это казалось таким далеким, не имеющим к нему никакого отношения. Как будто он сидел в театре и смотрел драму, чью-то чужую драму, смотрел не без интереса, даже с каким-то особым удовольствием.
That's all for me, you thought, that's all taking place just for me, by God.	"А ведь это все обо мне, - думал он, - ах ты, господи, ведь это все обо мне!"