А что это я здесь делаю? Путь журналиста

Это был бы точный удар. Буш не служил во Вьетнаме. Дик Чейни тоже. Так же, как и Лимбо, и Бьюкенен. Но зато все они выступали как истинные патриоты. С Керри случилось то же самое, что и с Джорджем Макговерном[143] в 1972-м. Макговерн был героем войны. Он совершил 35 вылетов на бомбардировщике над территорией гитлеровской Германии. Ни у кого другого в Сенате не было лучшего послужного списка, чем у Макговерна. Он был жестким и сильным человеком. Но республиканцы выставили его слабаком, и народ им поверил. Немногие знали, что именно Макговерн предложил проект Вьетнамского мемориала. Меня раздражает, когда люди судят о человеке, не видя целостной картины.

Керри не задал Бушу простого вопроса и из-за этого показался слабым. Нельзя все решить фразой: «Без комментариев». Говоря так, вы признаете собственную вину. Керри не смог победить в Огайо и проиграл выборы 2004 года.

После выборов я встречался с Колином Пауэллом. Мы с ним давно знакомы. В тот раз мы проговорили часа два. Было ясно, что его дезинформировали насчет оружия массового уничтожения, и он выступил с этими непроверенными сведениями перед всем миром в ООН. Его первый заместитель был в ярости. «Они его подставили!» – возмущался он.

Я спросил у Колина: «Почему так получилось?»

«Не знаю, – ответил он, – но я больше в эти игры не играю». Через неделю он подал в отставку.

Американцы не просто так стали выступать против войны в Ираке. Больший удар по администрации Буша был нанесен ее некомпетентными действиями по ликвидации последствий урагана «Катрина». На моей памяти много ураганов, во время одного из них я даже вел радиопередачу в Майами. Но видеть, как страдают люди из-за неправильных действий властей, – это совсем другое дело.

Новый Орлеан – совершенно уникальный город. Я помню, как швырял в толпу «золотые дублоны» с передвижной платформы на Марди Гра[144]. И откуда бы ты ни был родом, в Новом Орлеане ты всегда чувствуешь себя как дома. Именно поэтому так больно видеть, что столько людей лишились крова.

Нам показал все это Андерсон Купер. Я каждый день общался с ним через спутник, и он рассказывал о том, что власти даже не стали использовать автобусы для эвакуации людей, как федеральное правительство оказалось не в состоянии адекватно отреагировать на масштаб бедствия. Мы разговаривали с людьми, потерявшими кров, с теми, кто застрял в спорткомплексе «Супердоум». Власти не поспевали нигде с оказанием помощи. Это был полный провал.

И тогда мы и на войну в Ираке взглянули по-другому.

Никакого оружия массового уничтожения найдено не было. Потери американской армии перевалили за тысячу, потом за полторы. Террористические акты стали обычным делом, у наших солдат не было необходимых средств защиты, а журналистам не позволяли фотографировать гробы, прибывающие на родину К тому же финансовые затраты на наше присутствие в Ираке вылились в серьезный дефицит бюджета. Я порой задумывался, что было бы, если бы Джордж Буш выступил по телевидению и сказал что-нибудь вроде:

«Честное слово, я старался, как мог. Я исходил из той информации, которая у меня была. Я думал, что прав. Но, как выяснилось, сведения были неверными. Мне не хочется больше терять наших ребят в Ираке. Всем им пора вернуться домой». Что бы произошло тогда?

Но он не мог так поступить. Он не мог потерять поддержку правого крыла. К тому же политики вообще

крайне редко говорят: «Я был неправ». Спросите Джимми Картера. Поступал ли он неправильно? А Линдон Джонсон? Он никогда не говорил, что совершил ошибку с Вьетнамом. Но это мучило его и едва не довело до самоубийства. Он вновь начал курить, а потом умер от инфаркта. Джорджу Бушу не грозит такой конец, потому что у него очень ограниченное мировосприятие и он никогда не сомневается в своих решениях. Мне бы очень хотелось видеть его хотя бы чуть-чуть более прозорливым и не столь непоколебимым.

Было ощущение, что сегодня война в Ираке шла удачно, а назавтра все пошло прахом. Наше положение в мире поколебалось, а вслед за этим и экономика. В начале 2007 года мой брат заметил, что американцы, играющие на бирже, предпочитают акции небольшой фармацевтической компании, в которой он работал, гигантам вроде General Motors. «Как это могло произойти?» – недоумевал он. Накануне президентских выборов 2008 года мы узнали о крахе Lehman Brothers. Это финансовая компания существовала с 1850 года. Каждый вечер в моих программах высоколобые аналитики пытались как-то объяснить происходящее. И я пришел к выводу, что в ситуации не разбирается никто. Уоррен Баффетт[145] терял деньги. Кирк Керкорян[146] потерял за день миллиарды. Мне самому участие в схеме Понци[147], устроенной Бернардом Мейдоффом[148], обошлось в 2,8 миллиона долларов. Все мы, как заблудившиеся в лесу дети, пытались отыскать просвет среди деревьев.