А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1

Уже в статьях 1860-х годов, собранных позже в книге «Из истории литературного нигилизма», Страхов начинает критиковать идею социального прогресса, сознательно или бессознательно подставляя под него упрощенное, прямолинейное представление об историческом развитии человечества. Критика этого бывшего тогда популярным упрощенного, ходячего представления о ходе истории у Страхова была совершенно правильной. Но мыслитель в этой критике как бы упускает положительные моменты в гегелевской концепции исторического прогресса или отмечает их мимоходом. Позитивная оценка гегелевской теории прогресса звучит так: «…история получает более остроумное и глубокое истолкование». А затем в эволюции своего мировоззрения представитель русского органицизма все дальше отходил от Гегеля, хотя всегда называл себя гегельянцем. Причем Страхов призывал и Ф. М. Достоевского не верить в него. В письме к Федору Михайловичу от 16 апреля 1870 года читаем: «Не верьте, пожалуйста, теории прогресса. Действительный прогресс совершается очень медленно, что, например, ясно на науках. А если взять еще глубже, то можно вовсе усумниться в прогрессе»[516]

. Например, доказывая значение и оригинальность концепции культурно-исторических типов Н. Я. Данилевского, он писал, что именно Данилевский «отверг единую нить в развитии человечества, ту мысль, что история есть прогресс некоторого общего разума, некоторой общей цивилизации»

[517]

. В этой оценке звучит неявная критика Гегеля. Анализ всего философского творчества Н. Страхова позволяет сделать вывод, что им признается прогресс в развитии научного знания, к развитию искусства и истории человечества, с его точки зрения, это понятие неприменимо.

Страхов рассматривает проблему мирового исторического процесса в целом и историю отдельного народа с методологических позиций органической концепции. Справедливо критикуя сторонников прямолинейной трактовки прогресса, русский философ видит положительную сторону органического понимания действительности в том, что оно, по его мнению, лишено односторонности. Вместо идеи единого закономерного направленного исторического процесса, рассматривая последний опять-таки по аналогии с организмом, вместе с Данилевским он предлагает старую концепцию круговорота, по сути, восходящую к Дж. Вико. Как и организм, по мнению Страхова, любые органические, т. е. целостные образования, зарождаются, переживают период расцвета, упадка и гибели. Они заражаются, болеют, вырождаются, выздоравливают. Отметим, что мыслитель, знакомый с гегелевской диалектикой понятий, как бы не замечает, что с точки зрения диалектики понятие «прогресс» внутренне противоречиво, не предполагает прямолинейного развития. (Он сам не раз писал, что категории, понятия не виноваты в том, что их дурно применяют.) Результатом применения к анализу исторического развития народов, наций «идеи организма» – а народы, нации рассматриваются здесь как целостные явления, организмы – будет то, что каждый из них окажется замкнутым, развивающимся из собственных начал миром. В «Органических категориях» читаем: «…организм в каждую свою эпоху представляет полное целое, существо вполне живое, заключающее в себе самом то, что обнаружится в дальнейшем развитии. Следовательно, рассматривая народ как организм, мы в каждую эпоху должны искать в нем неизмеримо глубокого содержания, и при этом ничто не дает нам права судить заранее о том, когда развитие шло хорошо и когда дурно»[518]. Здесь имплицитно содержится мысль, что понятие прогресса к истории народов не применимо.

Хотя, отвечая на критическую статью Вл. Соловьева, мыслитель обращает внимание на то, что организм в его концепции только аналогия, однако, как это обычно бывает в действительности, и Страхов и Данилевский слишком сближали организм и всякие другие целостные образования, которые они исследовали. В результате специфика последних не учитывалась, в частности, игнорировались собственные закономерности развития социальных образований. Возникла парадоксальная ситуация. Сам Страхов очень много сделал для критики механицизма, редукционизма, что составляет несомненную заслугу его философского творчества. Однако, борясь против односторонних подходов, редукционизма, он фактически встает на редукционистские позиции, сводя социальные закономерности к закономерностям функционирования организма.