А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1

Развивая идею самобытности России, Страхов старался избежать крайностей, хотя ему не всегда удавалось быть объективным. Следует отметить, что в социальных вопросах у философа преобладают «ценностные» аргументы, а не научные. Тем не менее он старался сгладить некоторые крайности у Данилевского. Мыслитель пытался отмежеваться от национализма, в котором его и, прежде всего, Данилевского обвинял В. Соловьев. Известно, что, откликаясь на польское восстание, Страхов в журнале «Время» опубликовал в 1863 году статью «Роковой вопрос». Из-за нее журнал был закрыт, а на Страхова посыпались обвинения в непатриотической позиции. В ответ на упреки Соловьева в том, что принцип национальности противоречит требованиям гуманизма, нравственности, религии, Страхов пишет, что начала народности имеют положительную сторону. Они предполагают правило: «Народы, уважайте и любите друг друга! Не ищите владычества над другим народом и не вмешивайтесь в его дела»[521]

. Тем не менее объективно акцент на национальных началах в многонациональном государстве чреват проявлением национализма. С выдвижением национальных идей в таком государстве надо быть крайне осторожным.

Нельзя сказать, что Страховым аргументированно, четко описывается, в чем же состоит самобытность национальных народных начал. Отзываясь на статьи Страхова «Письма о нигилизме», Л. Толстой с явным раздражением делает замечание по поводу того, что автор в качестве основы обсуждения берет народ:

…в последнее время слово это стало мне также отвратительно, как слово церковь, культура, прогресс и т. п. Что такое народ, народность, народное мировоззрение? Это не что иное, как мнение с прибавлением моего предположения о том, что это мое мнение разделяется большинством русских людей. («Я знаю народные идеалы». Это можно сказать, но сказать ясно, в чем они состоят, и высказать действительные нравственные идеалы). Вы оцениваете во имя идеалов народа и не высказываете их вовсе. В последней статье вы судите с высоты христианской и тут народ ни при чем. И это одна точка зрения, с которой можно судить[522]

.

Хотя Страхов не закрывает глаза на темные стороны российской действительности, но некоторые традиции, черты быта русского народа, не соответствующие нравственному идеалу, не становятся предметом его внимания. Возникают проблемы и с доказательством наличия тех черт самобытности, которые, по мнению Страхова, существуют бессознательно в духовном строе народной жизни, несмотря на ее бедность и темноту. Страхов, как и Данилевский, черпал аргументы из сферы русской литературы, искусства. За подтверждением жизненных сил России он обращается прежде всего к Пушкину и Толстому: «Пока жива и здорова наша поэзия, до тех пор нет причины сомневаться в глубоком здоровье русского народа»[523]

. Силу своего духа народ, утверждает мыслитель, впервые продемонстрировал в 1812 году.

Главная задача, которая стоит перед страной, по мнению отечественного философа, – сделать бессознательно живущие в народе начала сознательными и ввести их во все сферы нашей общественной жизни. На наш взгляд, общность устремлений Страхова и старших славянофилов несомненна. Но рецепта, как это сделать, он не дал. Страхов с болью писал о том, что русская интеллигенция оторвалась от народа, от своей родной почвы, кинулась слепо подражать Западу. Мыслитель не отрицал достижения западной цивилизации, но вред слепого подражательства видел в том, что ослепленная Западом интеллигенция, молодежь «пропускает все лучшее, что есть в родной стране и у Запада берет не лучшее, ибо она его тоже не понимает».

Поразительно, насколько современно звучат слова Н. Н. Страхова.