А&В. Бабочка

— Американо без сахара, — не раскрывая меню, бросил в ответ «придирчивый» посетитель.

— Всё?

— Всё.

— А вам? — с той же улыбкой на лице обратился официант к Новаку.

— Минутку, пожалуйста, — ответил он и раскрыл меню. Поизучав его секунд тридцать, заказал: — Чай черный с жасмином и тирамису.

— Еще что-нибудь?

— Да. Не плюйте в мой чай, пожалуйста, — ответил Новак, шутливо улыбнувшись. — Я вам не хамил. И счет сразу принесите раздельный, ладно?

Официант кивнул и быстро удалился. «Сколько нужно скандалистов обслужить, чтобы научиться так мастерски их успокаивать?» — искренне восхитился и одновременно посочувствовал Новак ему. Все было сказано ровно тогда, когда это было нужно, и именно так, как было нужно, чтобы его отец не стал продолжать скандал. И отца, судя по его виду и огорченному цоканью, это расстроило. Ему хотелось продолжить и обругать беднягу на чем свет стоит без причины, лишь потому что он может это сделать, лишь потому что ему позволяет это сделать статус посетителя.

— Не стоило так с ним говорить, — сказал Новак, смотря прямо в глаза. — Это невежливо.

— Ты меня еще поучи как жить, — огрызнулся он. — Ты вроде как хочешь поговорить.

— Да, хочу.

— Что ж, давай разговаривать. Как у мамы твоей дела? Как у вас с деньгами? Небось концы с концами едва сводите? — Он сплел свои пальцы на столе в замок и посмотрел на него так, как смотрят на бомжа только что наложившего себе в штаны — с нескрываемым отвращением.

— Да нет. Денег достаточно. Мамино агентство приносит неплохой доход. На таких машинах, конечно, не разъезжаем, — он кивнул в сторону окна, за которым стоял отцовский авто. — Однако не жалуемся.

— Ну-у, она женщиной всегда была предприимчивой, деньги к ней так и липли. Тут ей нужно отдать должное. Если б не ты, сидела бы она сейчас на моей вилле, ковырялась в деликатесах и горя бы не знала.

— Ваш кофе, — вежливо сказал официант и поставил чашку перед отцом. — Ваш чай и тирамису, — удивительно, но эта фраза звучала куда более вежливо и тепло. Наверно, потому что обладатель не ненавидел того, кому это говорил. — Приятного аппетита.

— Спасибо, — сказал Новак в ответ.

Отец же не сказал ни слова, лишь окинул паренька холодным взглядом, дав понять, что никаких благодарностей даже в качестве знака элементарной вежливости не последует. И, как и прежде, официант расторопным шагом удалился.

— Почему вы с мамой разошлись? — спросил Новак, налив в чашку чай и высыпав пакетик с сахаром.

— Потому что твоя мать — упрямая дура, — сказав, он сделал небольшой глоток кофе, картинно скорчился и отставил чашку на край стола, всем своим видом говоря, что это он пить отказывается.

— А без оскорблений никак? Словарный запас не позволяет? — Новак помешал сахар ложкой, убрал ее на блюдце и осторожно пригубил горячий напиток.

— Если тупого назвать тупым, это не оскорбление, а констатация факта, мальчишка.

— И почему же она, по-твоему, упрямая дура?

— Почему? — повторил он его вопрос, хмыкнув. — Твоя мать не захотела отдавать тебя в детский дом для альтернативно одаренных. Сказала, что вырастит тебя как достойного гражданина, несмотря на твою убогость с рождения. Ну не дура разве?

— Так ты считаешь меня убогим, получается? — беззлобно спросил он. Почему-то его совсем не огорчили его слова. Даже наоборот — он услышал именно то, что ожидал услышать. Все идет по сценарию, что он нарисовал в своей голове. Он действительно ему отвратителен с рождения, никаких сюрпризов и подводных камней не было.

— Ну а ты, конечно, так не считаешь?

— Нет.

— Мусор никогда себе не признается в том, что он лишь мусор. Но такова жизнь, — надменным тоном заговорил отец. Новак молчал, поедая тирамису и попивая чай. «Пусть скажет все, что желает». — Есть победители, есть проигравшие. Жизнь — это лотерея, и везет далеко не каждому. Проигравшие выбывают из гонки. Или, по крайней мере, должны выбывать. Но человечеству почему-то этот закон жизни не нравится. В дикой природе как? Вот родился, скажем, львенок с эпилепсией, так он погибает в первые дни жизни, так как не способен выживать в этом мире. Это нормально. Так в мире остаются только сильные. Но человечество же выхаживает всех убогих и бесполезных. Напридумывали себе мораль и радостно вешают себе на шею вот таких паразитов, не приносящих никакой пользы. Тратят колоссальные суммы на исследования болезней этих убогих, на пособия по инвалидности, на всякие льготы и тому подобное, а ведь эти деньги можно было вложить во что-то более важное. Это тормозит прогресс.

— Жалкое зрелище, — обронил он едва слышно.

— Что ты сказал?

— Говорю, интересная теория, но в корне не верная, — сказал он громче и сделал глоток чая.

— И почему же неверная?

— Хм… И как же объяснить это? — Он доел торт, отставил тарелку в сторону и секунд десять просто смотрел перед собой с задумчивым видом. — Ты знаком с трудами Маргарет Мид?

— Нет. К чему вообще вопрос? — он нахмурился.