А вдруг?.. Тревога: как она управляет нами, а мы – ею

Потому что все обстояло именно так. Родители Анни сами были не в лучшем состоянии. Вечно подавленные, они часто испытывали настолько сильную тревожность, что целыми днями шагу не делали из квартиры. Анни хорошо представляла себе, как это больно. Она знала, как грустно сидеть в приемной психиатрического отделения, когда кто-то из родителей на приеме у врача. Она слишком хорошо сознавала, как трудно дать приемлемый ответ на вопрос, чем ее родители занимаются целыми днями.

В пять лет Анни пообещала себе, что защитит своих родителей от мира, который, судя по всему, не желает им добра. Она защитит их от стыда. Защитит их от расходов. Не станет проситься в кино или цирк, не станет ходить к другим детям на дни рождения, потому что не исключено, что тогда от ее родителей будут ждать ответного приглашения.

Храня лояльность родителям, Анни усугубляла собственное одиночество. Психоанализ помог ей оборвать последние социальные связи, которые у нее еще оставались. Когда психоаналитик упомянула о «комплексе Электры» (психоаналитический тезис о «дочери, испытывающей сексуальное влечение к своему отцу»), яд проник и в отношения Анни к родителям.

– Как в секте какой-нибудь. Изолировать человека, изолировать даже от его собственной семьи, в моем случае, от отца. Я уже начала смотреть на отца с отчаянием, но потом сказала: «Хватит. Тебя тянут вниз, куда-то в их фантазии, их

искажения. Они хотят, чтобы эти фантазии и искажения стали твоими».

Опыт Анни, несмотря на ее личное одиночество, вписывается в более общую схему. Восприятие индивида как атома, как изолированной единицы исторически совпадает с началом периода одиночества, в котором мы сейчас живем. Этой тенденции уже много лет. Наше ближайшее окружение теряет людей слой за слоем. Кланы кочевых племен, деревенский «мир», религиозная община, родственники – в наше время бо’льшую часть контактов, которые в прежние времена происходили ежедневно, заменили работа и нуклеарная семья. В лучшем случае.

В течение XX века одиночки все больше становились обыденностью – феномен, который вряд ли мог возникнуть в доиндустриальном обществе. Во второй половине XX века этот процесс пошел еще быстрее, и сегодня почти половина домохозяйств в странах вроде Швеции – одиночные. В Париже, не говоря уже о Стокгольме, эта граница уже перейдена: здесь доля одиночных домохозяйств составляет более 60 процентов[307].

Когда человек ведет жизнь одиночки, это, конечно, не означает, что у него вообще отсутствуют социальные контакты вне дома, но, как показал американский политолог Роберт Патнэм, распространение одиночных домохозяйств способствует дальнейшему размыванию местных сообществ, социальных движений, политических партий и социального взаимодействия иных видов. Тенденция к одиночеству заметна и в семьях. «Практически любые виды семейного общения в последней четверти XX века уходят в прошлое», – пишет Патнэм. Люди все реже проводят семейные обеды, совместные отпуска и религиозные торжества. Просто сидеть и беседовать или вместе смотреть телевизор становится все менее распространенным занятием[308].

С 1960-х годов от 30 до 50 процентов населения в странах с высоким уровнем дохода заявляют, что чувствуют себя одинокими, а от 10 до 30 процентов говорят о сильном чувстве одиночества. Почти всегда речь идет не только о чувстве. Так, американское исследование, посвященное вопросу о количестве друзей, показало, что в 1985 году чаще всего интервьюируемые говорили о трех друзьях; двадцать лет спустя самым обычным ответом стало «ни одного»[309].

Связи между нашим самочувствием и образом жизни столь же прочны, как и между одиночеством и психическим заболеванием. И дело не только в корреляции. Исследования, охватывающие более длительные периоды времени, показывают, что одиночество очень часто предшествует

проблемам с психикой. Одиночество сопровождается отчаянием, за которым, в свою очередь, следуют тревога и депрессия. Последствия очень серьезные. Люди, у которых нет друзей или партнера, который бы их поддерживал, с большой вероятностью не сумеют избежать депрессии[310].

Для сравнения возьмем интернет-зависимость: сегодня принято думать, что люди, залипнув в соцсетях, этом дьявольском изобретении, забывают о живых встречах с друзьями. Но суть проблемы не сводится к одному только общению. Обычно одинокие люди приходят в соцсети в поисках утешения и компании. Увязнув в сети, они прилагают все меньше усилий, чтобы встречаться с другими, отчего становятся еще более одинокими[311].