А вдруг?.. Тревога: как она управляет нами, а мы – ею

В Матсе тоже живет это обещание влюбленности, слияния и смерти эго. Страсть, которую Платон, Спиноза и большая часть западных философов осуждали как недостойную просвещенного разума, в мире Матса символизирует лучшее, что может испытать человеческое существо. Его печалит, что возможность снова и снова испытывать это опьянение в его новой жизни – жизни родителя маленького ребенка – теперь невозможна. Эта печаль делает навязчивые мысли о вечном несчастье более чем реалистичными.

«Для моих сомнений имелись основания, поэтому те сомнения ощущались иначе. Постоянное желание мыться или страх перед шприцами… Ты знаешь, что это ненастоящие тревоги. Просто знаешь. Но отношения – это такая сложная область… Влюбленность, ту страстную влюбленность, которую я испытал в гимназии, я больше никогда не смогу пережить. Я это знаю».

Если влюбленность – путеводная звезда, то неудивительно, что при формировании пары решающим критерием является сексуальное влечение. Это, как показала израильский социолог Эва Иллюз, тоже молодой феномен. Еще в XIX веке красота ассоциировалась как с телом, так и с душой. Пример того – история любви между поэтами Робертом Браунингом и Элизабет Барретт: в момент их первой встречи Барретт была почти парализована и прикована к постели болезнью, что не помешало Браунингу влюбиться во внутреннюю красоту, которую он увидел в стихах Барретт. Ее физическое состояние, кажется, никак не повлияло на его чувство. Бывало, что физическое влечение тоже играло существенную роль, но оно не считалось приемлемой причиной для вступления в брак. В современных же опросниках физическое влечение обгоняет и образование, и ум; исследование, несколько лет проводившееся в Соединенных Штатах, показало, что за последние пятьдесят лет этот критерий существенно укрепил свои позиции[400].

Эта тенденция прослеживается и у мужчин, и у женщин, игра ведется по правилам гетеросексуальной гендерной модели. Кристиан Раддер, один из основателей сайта знакомств OkCupid, в своей книге «Dataclysm»

описывает некоторые связи, выявленные при изучении массива пользовательских данных, которые сайты знакомств получают от своих клиентов. По словам Раддера, для мужчин внешний вид гораздо важнее, чем для женщин. Точнее, определенный внешний вид. В то время как гетеросексуальные женщины, приходящие на сайты знакомств, хотят, чтобы возраст мужчины в идеале соответствовал бы их собственному, гетеросексуальные мужчины, независимо от того, тридцать им или пятьдесят, ищут женщин в более ограниченном возрастном диапазоне: по их мнению, самые красивые женщины – это женщины от двадцати до двадцати трех лет[401].

Эта мужская фиксация на внешности может иметь скверные последствия. Я как-то сам исследовал, как ведут себя люди на сайтах знакомств, и меня поразило, как грубо обходились с женщинами, которых можно отнести к категории «толстых». Поначалу мужчины общались с ними цивилизованно, а потом писали «поросятина!» или высмеивали их. Некоторые даже сочли нужным по-деловому сообщить полным женщинам, что тем следует удалить аккаунт и исчезнуть из мира онлайн-знакомств.

Я еще ни разу не видел, чтобы женщины обращались к мужчинам подобным образом.

«Они стыдятся иметь с тобой отношения, если ты хоть немного в теле, – заметила одна женщина. – Но для секса ты сойдешь»[402].

О подобном отношении свидетельствовали еще несколько человек. Мужчины могли набиваться в «друзья» для секса, иногда они даже озвучивали свое желание подержаться за большие груди, но чтобы ходить с женщиной по городу, взявшись за руки, – тут на них сразу нападала стеснительность. А значит, стоит обсудить, насколько одержимость физическим влечением имеет отношение к сексу, то есть связана с телом. Существует и социальное давление с целью максимально увеличить прибыль – нечто вроде описанной Вебером протестантской трудовой этики, только теперь тело – это вложенные усилия, а влюбленность – чудесное спасение.

«У нас родился сын, я был в отпуске по уходу за ребенком. И я заметил, что избегаю видеться с некоторыми людьми, – говорит Матс. – Потому что из-за моих сомнений меня часто поднимали на смех».

С другой стороны, после того как Матс поговорил с подругой, чувство вины по отношению к ней стало не таким острым.

«Пока она вынашивала ребенка, было много проблем, много неясности. Я сидел без работы, не знал, чем хочу заниматься. Она тогда еще училась. Положение было не очень, и мы связались с семейным терапевтом. Нам это сильно помогло. В терапии надо говорить не столько о навязчивостях, сколько о двойственном отношении. У меня есть выбор. Я могу по-другому выразить свои чувства касательно романтических отношений. У меня отношения с „той самой“? Или есть кто-нибудь получше? А еще я могу сказать своей девушке, что испытываю к ней двойственные чувства».