Абрашкин Анатолий Русь - арийская колыбель

Все наши рассуждения, разумеется, ни в коей сте­пени не могут принизить подвиг Эврипила, о котором красочно рассказал в своих «Постгомериках» Квинт Смирнский, восстановивший целостную картину пос­ледних дней битвы за Трою. Разбросанные по разным киклическим поэмам истории трех пришлых геро­ев — АМАЗОНКИ Пентесилеи, ЭФИОПА Мемнона и «ХЕТТА» Эврипила — слагаются у него в единый триптих. Не исключено, что поэт при этом учел кон­цепцию «Илиады», где так же последовательно изоб­ражаются три героя — Диомед, Патрокл и Ахилл, без­успешно рвущиеся к Илиону. Как и у Гомера, у Квинта третья фаза (появление Эврипила с отрядом кетейцев-хеттов) оказывается самой напряженной потому, что в это время Ахилл вступает в бой, а у Квинта, наобо­рот, оттого, что греки остаются без Ахилла. О немалой изобретательности поэта говорит введенный им и не­знакомый кикликам (создателям циклических поэм — поэтам, описывающим, как и Гомер, Троянскую войну) яркий эпизод высадки прибывшего на войну Неоптолема (сына Ахилла) в Трое в тот самый момент, когда торжествующий Эврипил приступает к разрушению ахейских укреплений.

Если Пентесилее и Мемнону в «Постгомериках» пос­вящается по одной песни (соответственно I и III), то Эврипилу целых три (VI—VIII, погребение описывается в начале IX песни). Квинт Смирнский изображает Эври­пила последней надеждой троянцев. Народ ликует при его вступлении в Илион, а встречающий союзника Алек­сандр-Парис восклицает: «Я думаю, ты один можешь за­щитить гибнущий город». Картина приема Эврипила в поэме изобилует деталями, которых нет в предшеству­ющих эпизодах с Пентесилеей и Мемноном. Так, после пира Эврипил не уходит с прочими кетейцами на ночь в особый покой для гостей, но почивает в палатах Александра-Париса, уступающего их кетейскому царю. Когда Эврипил выступает на поле боя, с ним движется специ­ально созданная отборная дружина, куда входят Парис с несколькими братьями, «дарданец» Эней, «лучший из пафлагонцев» Айтик и выступающий в роли гомеровс­кого Гектора Полидамант, то есть сплошь предводите­ли и сильнейшие воины троянского войска. По этому поводу стоит вспомнить слова из договора хеттского царя Суппилулимаса I с одним из местных правителей: «Когда я, Солнце, с войском пойду на битву… или я пойду на страну, город врага, ты же пойдешь вместе со мной, и если там ты будешь мне телохранителем, будешь Солнце беречь как свою собственную голову…» Кроме того, при Эврипиле находятся особые прислужники: когда камень Идоменея выбивает конье из рук кетейс– кого царя, тот не нагибается за копьем, но ему сразу же подносят новое. Это не совсем обычная черта, ибо ока­зание таких услуг, как держание наготове оружия, «не оскверненного» падением на землю, похоже, не входи­ло в функции гомеровских воинов, бьющихся рядом с предводителем и в случае ранения выносящих его из битвы. Зато данная сцена могла бы привести на память процедуру поднесения царю ритуально чистого копья, неоднократно встречающуюся в изложениях хеттских царских обрядов, когда царя сопровождают специаль­ные копьеносцы.

Эпизод вступления Неоптолема в бой содержит яркое описание поистине благоговейного трепета, каким троянцы окружают Эврипила и его спутников. Особенно показательны строки: «Как малые дети у ко­лен своего отца дрожат перед молнией великого Зев­са… так троянские сыны среди мужей кетейских вокруг великого царя увидели как бы чудовищного Ахилла, его самого и его доспехи. Но скрывали в груди болез­ненное оцепенение, чтобы жестокий страх не вошел в душу кетейцев и владыки Эврипила». Мистический ужас при виде воскресшего Ахилла не так властен над троянцами, как боязнь лишиться своих заступников. Но, отдавая дань мужеству пришедших под Трою хет­тов, все-таки заметим, что они были последними из подоспевших на помощь! Фракийцы, амазонки, эфи­опы обитали значительно дальше от ТЈюи, чем хетты. Эскадра финикийских кораблей морем пыталась про­рваться к Трое, а хетты десять лет думали, вступать им в войну или не вступать.

Документы из архива хеттских царей свидетель­ствуют, что властители страны Хатти считали себя единственными достойными правителями в Малой Азии, свою политику они вели исключительно с пози­ции силы. И только ту страну, которая могла противо­стоять им на поле боя и с помощью оружия отстоять свою независимость, хетты начинали уважать. Уважать, но не дружить и помогать! Они предпочли наблюдать за ходом Троянской войны и ждать, пока противники выдохнутся. По всей вероятности, хеттский царь раз­решил пройти амазонкам южнорусских степей через свою территорию (путь через Фракию, в обход Черно­го моря был значительно длиннее). Очень даже может быть, что в войске Эврипила были и воины, послан­ные самим царем-Солнцем. Но, повторимся, это было на финальной стадии войны, когда можно было уже предложить помощь и на выгодных для себя условиях.