Агата и археолог. Мемуары мужа Агаты Кристи

Йорген Лессёэ привёз с собой группу датчан, которые, как и он сам, тренировались перед раскопками Шемшары. Среди них было два архитектора, Могенс Фриис и его очаровательная норвежская супруга Анне Тинне, ставшая настоящим украшением экспедиции. Вместе они начали составлять план форта Салманасара. В поле им помогал ещё один датчанин, Флеминг. Нашим самым выдающимся гостем стал знаменитый датский палеоботаник Ханс Хельбек, внёсший ценный вклад в мою книгу «Нимруд и его руины» в виде подробного описания остатков зерновых и растительных культур, найденных в форте Салмансара. Хельбек женился на другой нашей коллеге по экспедиции, Диане Киркбрайд. Позже Диана провела успешные раскопки Ум-Дабагии, поселения эпохи раннего неолита на севере Ирака, и неолитического поселения Бейда в Иордании. За несколько лет до выхода на пенсию Диана стала директором Британской школы археологии в Ираке, но ей гораздо приятнее было вести собственную работу. Она была настоящим исследователем из XVIII века, любила археологию и не боялась браться за трудную работу в глухих местах.

Троих датчан Йоргена Лессёэ Агата также увековечила в одной из од:

Плывут, плывут датчане на Средний на Восток,Плывут Нимруд увидеть, утопленный в песок.Зовут их очень странно на наш английский слух:Выучивал я «Йорген» в течение лет двух.Норвежка Анне Тинне не вызвала проблем,

Но «Сёрен» не дается, как мы ни бьемся, всем, —Хоть парень он веселый, совсем не Кьеркегор.Остался только Флеминг — и вот он, весь набор!

Расскажу ещё о двух столпах нашей экспедиции, Джоан Лайнс — как её звали, когда она только к нам присоединилась, — и Дэвиде Отсе. Джоан, американка, проработала с нами несколько сезонов. Она специализировалась на керамике и проделала в экспедиции огромную работу. Джоан была прекрасным организатором и настоящим профессионалом своего дела. Впоследствии она написала много прекрасных статей в разных областях восточной археологии. В Нимруде она привлекала внимание всех молодых археологов — они тянулись к ней, как мухи к варенью. К счастью, во второй сезон она обручилась с Дэвидом Отсом, вскоре вышла за него замуж, и они жили вместе в Кембридже долго и счастливо.

Передо мною каталог —В него я заношуЛюбую единицу, что

В раскопах нахожу.«Находка тыща девятьсот».Округлости манят,Изгибы, выпуклости, статьПленяют и разят.Ах, смугло-розовая плоть,Ах, белая кайма…

А эта зелень с синевойСведет меня с ума.С изящной шейкою они,Как видно, заодно.О, столь прелестный экземплярИщу я уж давно!Внушительная вышина,

Вполне себе охват.Происхожденье образца —Нью-Йорк, заморский штат.Заканчивая протокол,Отмечу, не тая,Что эту роскошь отыскалНе кто иной, как я!

Дэвид Отс, теперь профессор, был связан с экспедицией с пятого и по предпоследний сезон. Он профессионально разбирался в сырцовом кирпиче и после Нимруда отправился раскапывать руины среднеассирийского периода в Телль-Римах, древнюю Карану, в Джебель-Синджар. Лучшего полевого работника, чем Дэвид, не найти во всей Месопотамии. Основной план форта Салманасара в огромной степени является продуктом его труда. Такой незаменимый в поле специалист на академической должности только напрасно тратит время — каким бы прекрасным учёным он ни был. Раскопки у него в крови, и нужно надеяться, что в конце концов он сможет освободиться от административных забот: его призвание лежит в другой сфере. Его книгу «Исследования по истории северного Ирана» я считаю лучшим трудом в этой области, так как он профессионально разбирается не только в истории, но и в географии. Дэвид человек весьма здравомыслящий и в основном приятный в общении — кроме тех моментов, когда его упрекают в прокрастинации, тогда его корнуоллский темперамент берёт верх. Он чрезвычайно добр и предупредителен. Я уверен, что он оставит след в истории. В Нимруде у нас порой было столько Дэвидов, что Дэвида Отса мы стали называть «шейх Дауд». Это имя ему очень подходило: из него вышел бы прекрасный арабский кочевник. Высокий человек с мягкими манерами, он походил на Аполлона, глядящего с олимпийских высот на этот мир, который наверняка ему порой казался удручающим и неприятным.