Агнесса из Сорренто

– Ах, замолчи! Я уже знаю, что ты хочешь сказать: «Добрый Господь за ними присмотрит». Ах, если бы так! Но у Него и без меня полным-полно забот, станет Он еще приглядывать за всякими бездельниками, которые во все горло распевают псалмы, а о делах-то и не вспомнят – пусть, мол, Господь позаботится!

Агнесса шла за бабушкой с безутешным видом, и по лицу ее одна за другой катились крупные слезы.

– Правда, за садом может приглядеть Антонио, – не унималась Эльза. – Он добрый малый и вот только вчера спрашивал меня, чем он может нам помочь. Это он ради тебя старается, но тебе-то до тех, кто тебя любит и на все ради тебя готов, и дела нет!

В эту минуту они столкнулись со старухой Джокундой, которую мы уже представили читателю как монастырскую привратницу. На руке у нее висела большая квадратная корзина, без которой она никогда не покидала обители, по причине ее вместительности и практичности.

– А, хвала святой Агнессе, наконец-то я вас нашла! – воскликнула она. – Я хотела поговорить с вами: не продадите ли вы нам апельсинов-корольков на варенье? Наша всемилостивая госпожа королева приказала сварить варенья для ее собственного стола, да побольше, и будьте уверены, я и не думала ни у кого покупать, кроме как у вас. Но что это, сердечко мое, агнец мой? Плачешь? Слезки на глазах? Неужели что-то страшное стряслось?

– Еще как стряслось, мне точно досталось, – отвечала Эльза. – В каком же беспокойном мире мы живем! Хлопоты и заботы так и подстерегают на каждом шагу. Если воспитать девицу так, то все юнцы начинают за ней бегать, и ты лишишься покоя, а воспитаешь совсем иначе, и она невесть что о себе вообразит, и ничем ей не угодить. А сейчас взгляни на эту девицу, разве все не твердят в один голос, что ей пора замуж? Но она об этом и слышать не хочет! Вбила себе в голову, что надобно нам отправиться в паломничество в Рим, а какая от этого польза, скажите на милость? Если ради того, чтобы там помолиться, то всем святым ведомо, что молится она с утра до ночи, а в последнее время взяла себе за правило вставать и молиться по три-четыре раза за ночь.

– Надо же, – откликнулась Джокунда, – а кому первому пришла мысль о паломничестве?

– Это они выдумали вместе с отцом Франческо, и, само собой, без меня им не обойтись.

– Ну, скажу я тебе, милая моя, – заворковала Джокунда, – знаешь, я тоже однажды совершила паломничество, и не так уж оно мне показалось и дурно. Самое главное, в паломничестве можно кое-чем разжиться. Все встречные и поперечные тебе что-нибудь да жертвуют, обращаются с тобой так, будто ты не простая крестьянка, а кое-что получше, а в Риме найдется какая-нибудь принцесса, или герцогиня, или знатная дама, которая омоет тебе ноги и угостит тебя роскошным ужином, а то подарит новый наряд, и все такое прочее, и почти наверняка за это время ты скопишь немного денег, если все рассчитаешь правильно. А по пути увидишь много всяких красот, каждый день – новые!

– А кто без нас будет присматривать за садом и подрезать деревья?

– Ну как же, Антонио с матерью, старухой Метой, – сказала Джокунда, многозначительно подмигнув Агнессе. – Думаю, найдутся друзья, которые приглядят, чтобы все было в исправности, пока малютка не вернется домой. Паломничество, совершенное перед свадьбой, приносит семье счастье. Все святые благоволят к тому, кто отправляется в столь далекий путь, чтобы повидать их, и уж сослужат добрую службу паломнику, когда понадобится. Блаженные святые – такие же, как все, любят, когда им выказывают почтение.

Подобный взгляд на паломничество, земной и практичный, возымел на Эльзу воздействие куда большее, чем все красноречивые призывы отца Франческо. Она стала сдаваться, пускай и неохотно.

Джокунда, заметив, что ее речи произвели некоторое впечатление, принялась убеждать Эльзу далее, теперь уже прибегая к духовным аргументам.

– Само собой, – добавила она, – не знаю, как у тебя, а у меня, так уж сложилось, грехов на совести предостаточно. Я со своим стариком исходила вслед за войском всю страну, то там замок осаждали, то сям лагерем стояли, и, бывало, не скрою, когда брали какой-нибудь город или деревню, поневоле натворишь такое, в чем потом раскаиваешься. Конечно, священник позднее отпускает тебе грехи, но все равно паломничество на всякий случай никак не повредит, если твои добрые дела не искупят твои грехи. Уверяю тебя, паломничество – хорошая полновесная монета, которую можно бросить на весы, а ежели будет решаться твоя судьба, в рай тебе назначено попасть или в ад, лишняя предосторожность не помешает.

– Что ж, может быть, и так, – отвечала Эльза, – хотя, когда доходит до грехов, я всю жизнь старалась, чтобы мои добрые дела их уравновешивали. Я никогда не пропускала исповеди, никогда не утаивала грехов и всегда выполняла то, что велит мне духовник. Впрочем, может быть, ты отчасти и права, кто знает; коротко говоря, я растрясу свои старые кости по дорогам к святым местам.