Алан Гленн - Американский орёл

Он уставился на Айка.

- Не нужно мне напоминать, браток.

Айк уставился на него в ответ, и он пожалел, что этот парень не вернулся в Москву, в тюрьму на Лубянке, где правили бал такие, как он.

- Тогда я напомню тебе, вот, о чём: мы прошли через огромные трудности, чтобы помочь вам в этом... деле. И мы хотим быть уверены, что наши старания не пропадут даром.

- Не пропадут.

- Какие гарантии?

- Братан, я не могу гарантировать, что завтра нас не пристрелят, но могу гарантировать, что мы сделаем всё, чтобы работа была выполнена. Либо мной, либо кем-то ещё. Работа будет выполнена.

Айк взглянул на Ральфа, который ковырялся со своим оборудованием.

- Я просто пришёл, чтобы посмотреть, что тут к чему, и сообщить вам, что вскоре из вашей столицы будет сделано заявление о том, что в этих местах будет введено ограничение на передвижение. Наша разведка подтверждает эту информацию, - сказал Айк.

- Мы тоже этого ждём, - сказал он. - У нас тоже есть свои люди, которые кое-что нам рассказывают, даже в Вашингтоне. Так, какие ещё новости? Я за этим и пришёл.

- Нам нужно знать, что вы приняли все меры для того, чтобы всё, что нужно, было на месте, - сказал Айк - Либо, вы обладаете свободой передвижения, дабы всё было сделано.

- Как я и сказал, дружище, за этим я и пришёл, чтобы обо всём позаботиться.

Айк склонил голову, словно где-то вдалеке ему послышался шёпот.

- Эта работа... должна быть выполнена профессионально, однако нам приходится иметь дело с вами... любителями. И нам нужно знать, что, когда настанет время, вы будете исполнять приказы. Вы будете делать, что нужно, чем бы это ни было.

Он пристально посмотрел на мужчину.

- Разумеется. Но хочу, чтобы ты кое-что знал. Мы глубоко признательны вам за то, что вы воюете с фашистами там, у себя, и помогаете нам бороться с ними здесь, у нас. За это мы будем вам благодарны. Но мы идём на это дело с широко открытыми глазами.

- Это ты сейчас к чему? - вскинулся славянин.

- К тому, что мы не восторженные фанатики, вроде вас. Может, когда-то были. Несколько лет назад в Нью-Йорке я даже подавал заявку в Амторг*. Я настолько устал от местного дерьма, что был готов отправиться за море. Но моё мнение изменили две вещи. Во-первых, я решил, что не стану сжигать все мосты и сбегать. Бороться я буду здесь.

Откуда-то сверху раздался резкий свист, и гул печатного станка начал стихать.

- А что ещё изменило твоё мнение?

- А второе - это то, что пара моих приятелей записалась в Амторг и получила работу на фордовском заводе в Нижнем Новгороде, на том, что сейчас зовётся Горьковский автозавод. Они отправились туда и пропали. Никто о них больше не слышал. С таким дерьмом я мириться не желал. И вот я здесь. И, дружище, я буду следовать приказам и всё сделаю. Не переживай.

- Может, пока свернём наш дискуссионный клуб? - подал голос Ральф. - Работать надо. - Он взял камеру. - Кстати, на той неделе видел твоего брата.

Он не хотел, чтобы в разговоре всплывала тема его брата.

- Тоже мне новость. Давай, за работу.

Ральф полез в открытую сумку, достал оттуда рубашку и галстук.

- Надевай, и начнём. Любители... ха, это мы ещё поглядим.

- А ты, - обратился Айк к Ральфу. - Ты почему нам помогаешь, а?

Ральф остановился и потёр рулон газетной бумаги.

- Было время, когда вот это не регулировалось правительством. Когда у нас была свободная пресса. Когда мы могли писать, что хотели, печатать любые фотографии, какие хотели. Хотелось бы, чтобы те времена вернулись.

Он подошёл и взял из рук Ральфа рубашку и галстук.

- Уверен, что двое из троих присутствующих с этим согласятся.

В этот момент, Айк неожиданно рассмеялся, а за ним и Ральф, и, видя в этом какой-то чёрный юмор, и он тоже.

Глава двадцать вторая

На следующее утро Сара была весела и улыбчива, она приготовила для Сэма и Тоби яичницу с беконом, и Сэм с аппетитом поел, несмотря на головную боль, вызванную некрепким сном. В какой-то момент, когда Тоби увлёкся рисованием кетчупом по яичнице, Сара склонилась над Сэмом и произнесла:

- Как я и сказала прошлой ночью, я очень сильно тебя люблю.

Её губы коснулись его уха.

Невзирая на головную боль, Сэм улыбнулся ей, ощущая, как ему становится легче - больше никаких ночных посетителей, никакой "подземки", и, даст Бог, если они не будут высовываться, всё сложится хорошо.

- Я тоже люблю тебя, несмотря на то, что ты отдаёшь мои вещи незнакомцам.

Эта реплика вызвала у неё смех, а Тоби хмыкнул. Он повёз Тоби в школу, а Сара в очередной раз отправилась проведать больную тётушку. Когда они шли к сараю, где стоял "Паккард", Сэм взял Тоби за руку.

- Пап, прости, что хулиганил вчера, - внезапно произнёс Тоби. - Иногда... иногда меня всё бесит. Как в школе. Когда другие пацаны обзывают стукачом. Оно само так происходит. Мама понимает. И я очень-очень хочу, чтобы и ты понимал.

В горле Сэма что-то застряло. В такие моменты сын сильнее всего напоминал ему Тони.

- Просто, будь хорошим мальчиком, хорошо? Хотя бы ради матери.

- Пап? А ты когда-нибудь арестовывал шпиона?

- Шпиона? Нет, никогда. А к чему ты спросил?

- Ни к чему. Так, подумалось.