Александр Алехин. Жизнь как война

Переговоры о матче-реванше действительно продолжались, просто кубинцы и аргентинцы не могли удовлетворить финансовый запрос Алехина (призовой фонд размером в 10 000 долларов золотом). СМИ писали, что матч-реванш – дело решенное, даже называли дату его проведения – 14 апреля 1940 года. После начала Второй мировой войны организовать его стало делом крайне затруднительным. Пока суд да дело, Алехин отправился с женой в Бразилию, а 31 декабря 1939 года отбыл в нейтральную Португалию. Он уже не мог давать никаких гарантий Капабланке, сославшись на то, что ему надо исполнять гражданский долг во Франции. Теперь, когда Алехин отбыл на континент, Капа снова мог впасть в отчаяние, понимая, что «поймать» русского эмигранта будет очень тяжело.

Алехина встречали в Лиссабоне так, будто он был суперзвездой. На пристань пришел местный шахматист Франсишку Люпи, который позже стал последним настоящим другом русского эмигранта. «Однажды утром в середине января мы все вышли на пристань, чтобы поприветствовать его. Еще до того, как корабль был пришвартован, мы заметили на верхней палубе улыбающегося блондина с двумя котятами на руках»⁷, – вспоминал Люпи о той встрече. Интересно, почему у чемпиона было столь благодушное настроение? Неужели из-за того, что он снова убежал от Капабланки?

В феврале Алехин находился уже в Париже, где его мобилизовали. Шахматист стал не офицером, как это было принято считать ранее, а всего лишь рядовым⁸

, стажером-переводчиком в запасе (требовались знания русского). С 29 февраля 1940 года его приписали к третьей роте управления по тыловому обеспечению.

Как выяснили французские журналисты из записей Алехина, весной он намеревался провести «монстрический» сеанс против 300 игроков в Лондоне с командами по пять шахматистов на 60 досках – нечто подобное Александр Александрович уже проворачивал в Париже в отеле Claridge восемь лет назад. Выручку с мероприятия он предлагал истратить на военные нужды Франции. «Будем надеяться, что это военное дело закончится победой как можно скорее, и тогда мы сможем организовывать регулярные соревнования, что будет полезно для шахмат наших стран», – писал он британскому шахматному руководителю Руфусу Стивенсону, супругу Веры Менчик. И предлагал конкретную дату для сеанса – 15 мая 1940 года. Но это мероприятие не состоялось. А 12 июля Алехина демобилизовали в Клермон-Ферране.

Франция очень быстро пала на колени: немецкий военный план «Рот» стал для республики роковым. Германский генерал-майор Эрвин Роммель без проблем препарировал французские войска, словно они оказались подопытной лягушкой; Гейнц Гудериан умело маневрировал своими танками на французской территории, точно первоклассный шахматист, владеющий убийственным позиционным чутьем. Летчики люфтваффе[30] доминировали в воздухе, немецкие асы справлялись с задачами любой сложности. Линия Мажино, которую считали неприступной, просто оказалась бесполезной. Французские генералы слабо координировали войска, их пытались менять, но сути это не меняло. Типичный блицкриг превратил в руины надежды союзников на скорое окончание экспансии немцев. Постепенно к французам пришло осознание, что война будет долгой и тяжелой. Франция потеряла 300 000 убитыми. Страну разделили на зоны влияния: немцам досталась северная часть, включая Париж. Было организовано правительство Виши, подчиненное немцам. Жизнь французских граждан изменилась разительно: немецкая пропаганда проникла во все сферы их бытия, в том числе появилась подконтрольная немцам пресса.

Алехин временно пропал с радаров Капабланки. Снова дал о себе знать в еще свободном Марселе, послав кубинцу срочный запрос на проведение матча-реванша. 8 сентября 1940 года в New York Times

появилась заметка: «Алехин в безопасности, предлагает матч. Чемпион находится в Марселе, ему нужна виза на Кубу. Капабланка сомневается. Говорит, что только в Аргентине заинтересованы в проведении матча». Хосе Рауль считал матчевые интенции Алехина несерьезными, подозревая, что тот хочет получить визу, только чтобы покинуть охваченную «немецким пожаром» Европу.

Чуть погодя, русский эмигрант въехал в оккупированную зону к своей жене Грейс Висхар, которая сильно нервничала из-за риска потерять замок и студию. Есть разные версии, как немцы могли давить на Алехина. Например, что в роду его супруги якобы были евреи, а потому ее легко могли поставить к расстрельной стенке. Или что все портило ее британское подданство. Еще вариант: супруги боялись потерять имущество, а потому не торопились уезжать. Так или иначе, Алехин начал вести себя уже как человек, лояльный «немецким господам». Он и раньше подстраивался под систему, вот только контакты с нацистами – это уже клеймо навсегда. От такого не отмыться.

К 1941 году Александр Александрович начал сотрудничать с немцами: он проводит партии с представителями вермахта, пишет статьи в парижских газетах, подконтрольных гитлеровцам. Ему даже присвоили неофициальный титул «шах-фюрер». Впрочем, у нас нет сведений, что Алехину это звание пришлось по душе.