Александр Алехин. Жизнь как война

Жил он в грошовой гостинице Эшторила. Из соседнего номера изредка раздавались звуки скрипки. Бельгийский скрипач Ньюмен, знавший и русские мелодии, сумел пробудить в душе Алехина последний эмоциональный отклик. Особенно ему нравилась старинная песня «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан».

«В комнате нас двое. Полутьма. Я играю на скрипке. Никогда я не имел такого слушателя! Сидел он притихший, неподвижный: красивая голова свесилась на грудь, глаза прикрыты, ресницы мокрые. Алехин был сверхчувствителен, в нем была какая-то невероятная тонкость, и это особенно проявлялось в моменты, когда он слушал музыку… Что видел он, что рисовало его воображение? Родной дом, близких, мать?» – рассказывал Ньюмен биографу Котову¹⁴.

Франсишку Люпи утверждал, будто Алехин готов был вернуться во Францию, чтобы защищаться от выдвинутых против него обвинений, и даже подал заявление на получение визы. Если это правда, то вряд ли он со спокойной душой ждал шанса вернуться в Париж, не зная, какими могут быть последствия.

Что же могло заставить Алехина, не видевшего больше просвета, воспрять духом? Ну, конечно же, шахматы!

Глава 28. Барельеф Бараца

Михаил Ботвинник наконец все устроил. Чемпион СССР знал, что в Москву Алехин приехать не может «в связи с предварительным расследованием обвинений», поэтому эмигранту предложили играть в Англии¹.

Британская шахматная федерация одобрила проведение матча, а призовой фонд обеспечивала советская сторона. Алехин получил телеграмму, из которой узнал: матчу быть! Он весь собрался; говорят, даже бросил вредные привычки.

Ему было 53 года, но он оставался человеком, который однажды победил непобедимого. Ботвинник обладал теми же амбициями плюс молодостью, но у него отсутствовал опыт Алехина – и не только шахматный. Когда ситуация складывалась не в пользу эмигранта, он аккумулировал все ресурсы для достижения цели. Лишившись еще и титула, он оставался бы в полном вакууме, без друзей и денег. Но, что греха таить, шансы на победу имелись только теоретические. Ботвинник уже тогда ходил по головам, для него тоже многое стояло на кону. Он бы готовился к матчу со всей ответственностью, используя передовые методы Макса Эйве.

Алехин горел матчем с Ботвинником – и одновременно угасал. Португальский друг чемпиона Франсишку Люпи написал проникнутый печалью рассказ «Сломленный король». «Я спросил, как он начнет с Ботвинником. Он зашептал, тут же позабыв обо всех своих регулярных тревогах, что мир будет изумлен идеями, которыми переполнена его голова. С выражением детской непосредственности в глазах он заявил, что намерен провернуть один маленький трюк с Ботвинником. “Я собираюсь играть открытые начала, попытаюсь выманить его на дебют Руи Лопеса”.

<…> Это был старый Алехин. Но спустя сутки, 22 марта, в пятничное утро, поднимаясь по лестнице в свои лиссабонские апартаменты, я заметил лежавшего возле двери человека. Подойдя ближе, узнал своего друга. Его руки вцепились в рукава моей куртки, и он сказал таким тоном, который я никогда не забуду: “Люпи, одиночество убивает меня. Я должен жить. Я должен ощущать жизнь вокруг себя. Я уже истер все половицы в своей комнате. Своди меня в какой-нибудь клуб”.

Это был последний раз, когда я ощутил в нем кипучую энергию жизни. Когда музыкальная группа исполняла меланхоличное танго, мне стало невыносимо тоскливо наблюдать за тенью, которая осталась от некогда величайшего шахматиста всех времен. Когда мы сели, он снова заговорил о матче с Ботвинником: “Может ли он быть, точно ли он будет, возможно ли, чтобы такой матч состоялся?” Было уже поздно, когда мы разошлись, и это был последний раз, когда я видел его живым»².

24 марта 1946 года чемпиона мира по шахматам Александра Алехина обнаружили в номере отеля мертвым. Мир облетела фотография, которая запечатлела трагедию. Благодаря этому снимку любой желающий может перенестись сквозь время и оказаться в эшторильском отеле, где завершился земной путь чемпиона.

Номер и правда не королевский – мебель убогая, комнатушка тесная. Пол устлан деревянным паркетом. Алехин сидит в кресле, на нем двубортное пальто, под которым костюм; виднеется галстук. Голова склонилась на бок, как будто шахматист решил вздремнуть после долгой и напряженной прогулки. На столе прямо перед ним форменный беспорядок: он заставлен тарелками, здесь же – чайник и поднос. Поодаль секретер с симметричными отделениями. На нем в основном книги, еще – две красивые расписные вазы, похожие на призы, выдаваемые на шахматных турнирах. На переднем плане, конечно же, шахматы. Фигуры расставлены в изначальном порядке.