Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 2

седателем режиссерского управления, или, как теперь на­

зывают, заведующим художественной частью театра.

ИЗДАНИЕ ПОЭМЫ «ДВЕНАДЦАТЬ»

С ИЛЛЮСТРАЦИЯМИ

Первые издательские успехи «Алконоста» вскружили

мне голову; я решил, что настало время после неболь­

ших книжечек приняться за издание более сложных книг.

Первой такой книгой мне хотелось выпустить поэму

Блока «Двенадцать» с иллюстрациями.

К этому времени мои представления о современных

иллюстрированных изданиях были очень скромны. Весь

мой опыт в этой области ограничивался знакомством с

русскими иллюстрированными изданиями XVIII и первой

половины XIX века в библиотеке Л. И. Жевержеева.

Я очень любил эти издания, восторгаюсь ими и сейчас,

но иллюстрации далекого прошлого не могли служить

примером для произведения современного, написанного

в новой, очень сложной художественной форме.

Чем больше я вчитывался в текст поэмы, тем слож­

нее казалась мне задача иллюстрирования ее. Только

жанровые сцены в поэме могли бы быть благодарным

материалом для иллюстрирования, но ведь сцены эти

сами служат иллюстрациями в поэме. А вот как пере­

дать поэтический и музыкальный строй «Двенадцати»?

Как быть с Христом — образом отвлеченным, туманным,

непонятным?

За разрешением всех моих сомнений и вопросов сле­

довало, быть может, обратиться прямо к автору, но ав-

277

тора я еще стеснялся, а кроме того, я не считал воз­

можным являться к Блоку с «пустыми» руками, хотелось

самому продумать и предложить свой план издания.

Как-то июльским вечером я пришел на Офицерскую

к Блоку. Открывая дверь, Александр Александрович

спросил меня:

— Не хотите ли пойти со мной в «Привал комедиан­

тов»? Там сегодня Любовь Дмитриевна читает «Двена­

дцать».

Я, конечно, захотел. Захотел по разным причинам.

Во-первых, я никогда не бывал в «Привале комедиантов»,

попасть туда мне давно хотелось; во-вторых, я никогда

не слышал, как Любовь Дмитриевна читает Блока, и мне

почудилось, что ее чтение «Двенадцати» обогатит меня

зрительными образами, и, наконец, приглашение при­

шлось мне по душе еще и потому, что я надеялся: в эту

длинную прогулку по городу мне удастся заговорить с

Александром Александровичем о моем намерении издать

«Двенадцать».

Дорога с Офицерской до «Привала комедиантов» на

Марсовом поле была долгая. Мы шли не спеша и успели

обсудить все события дня, как делали это каждый вечер

за чайным столом у Блока.

Когда дорога подходила к концу, я задал Блоку во­

прос, нравится ли ему самому, как читает поэму «Двена­

дцать» Любовь Дмитриевна.

Блок ответил так:

— Мне трудно судить. Могу только сказать, что мне

довелось слушать чтение Любови Дмитриевны несколько

раз, в разных аудиториях, и мне показалось, что поэма

доходит до слушателей. И н т е р е с н о , — добавил о н , — дой­

дет ли это чтение до вас. Я предупредил Любовь Дми­

триевну, что приглашу вас сегодня послушать ее.

Так незаметно, за разговором, мы, как мне показалось,

очень скоро пришли на Марсово поле.

Об издании «Двенадцати» я так ничего Блоку и не

сказал — не хватило дороги.

«ПРИВАЛ КОМЕДИАНТОВ»

«Привал комедиантов» был клубом передовых деяте­

лей литературы и искусств. Для широкой публики вход

туда был закрыт, а попасть в клуб можно было только

278

по рекомендации лиц, известных руководителям «При­

вала». Впрочем, широкая публика и не знала о сущест­

вовании этого клуба.

Вдоль всего Марсова поля растянулась длинная ше­

ренга ампирных зданий; она начинается с Миллионной

улицы зданием бывших Павловских казарм и замыкается

закругленным домом на углу Мойки. В подвале этого

старинного углового здания и помещался «Привал коме­

диантов».

Раньше это помещение было обыкновенным подвалом,

разгороженным редкими досками; в таких подвальных

клетушках квартиранты доходных домов хранили свои

дрова. Чтобы переоборудовать дровяной подвал в изыс­

канный клуб деятелей искусств, потребовалось немало

изобретательности, вкуса и труда художников, архитекто­

ров и других мастеров своего дела. Замечательные худож­

ники-декораторы С. Ю. Судейкин и Борис Григорьев рас­

писали стены и сводчатые потолки «Привала» с изуми­

тельным мастерством и блеском.

Обстановка «Привала комедиантов» была очень скром­

ной, даже строгой: кресел и стульев там не было, вместо

них стояли простые деревянные скамьи, обтянутые кра­

шеным холстом. Крохотный помост, прижатый к стене,

служил местом для выступлений; там стоял рояль, а воз­

ле него табурет. Рядом с зрительным залом примости­

лась небольшая буфетная стойка и несколько маленьких

столиков. Полумрак мягко гармонировал с настенной жи­

вописью и своеобразным характером всего помещения.

В небольшом зрительном зале могло поместиться, вероят­

но, не больше пятидесяти человек.

В «Привале комедиантов» не существовало заранее

подготовленных программ вечеров; обычно все выступле­

ния там носили характер экспромтов. То известный ин­

струменталист или певец исполнял здесь новое музыкаль­

ное произведение, то актер показывал фрагмент своей

новой роли. В «Привале» можно было услышать послед­

ние стихи поэтов Маяковского, Блока, Хлебникова, Ахма­