Александр Великий. Мечта о братстве народов

«…Потому что им встретились восемьсот греков; когда их поймали, то в наказание искалечили каждому одну из частей тела. Они умоляли царя защитить их от дальнейших жестокостей врага. Им была предоставлена возможность вернуться на родину, но они хотели получить землю и остаться, чтобы по возвращении домой не вызывать у родственников своим видом вместо радости стыд и отвращение», — свидетельствовал Помпей Трог.

У одних была отрублена рука, у других — раздавлена нога, у третьих — отрезаны носы и уши или выжжено клеймо на лбу; самые несчастные искали дорогу с помощью палки, потому что их ослепили.

Все требовали от своего полководца решительных действий: преследовать виновника этих злодеяний, Дария, задержать его и подвергнуть справедливому наказанию. «Царь царей» с уцелевшей частью своего войска отошел в Мидию — труднодоступную область на северо-западе современного Ирана. Александр же хотел как можно быстрее двинуться в Перейду, в истинные земли мировой империи персов, к окутанным легендами, известным народам Средиземноморья городам Персеполь и Пасаргады, расположенным на мощном высокогорном плато, окруженном горными массивами высотой от четырех до пяти тысяч метров. Здесь за двести лет до его похода индоевропейские пришельцы завоевали господство над Ираном под защитой и с благословения их высшего бога Ахурамазды, который являлся воплощением света и держал в страхе демона тьмы Аримана. Эта страна Парса[13]

была райски прекрасна, в чем письменно признался Дарий I, это была страна благородных лошадей и настоящих мужчин, и она не боялась никаких врагов. Если Сузы были административным центром, «головой» мировой империи, то Персеполь был ее сердцем. «Царь Азии» — этот титул пожаловали Александру вавилоняне, но он ничего не стоил, пока не покорилась Персида.

Путь туда был более опасным, чем предполагали. Уксии, одно из трех горных племен, которые никогда и никем не были покорены, которым сами Великие цари платили дань, когда хотели проехать через их земли, стали на пути у македонян и потребовали двойную плату за проход по их территории. Эту дань можно было легко уплатить из сокровищ Суз, но тем самым создать прецедент, на который ссылались бы другие племена. В неожиданной ночной атаке уксии были вытеснены, и если им и было разрешено остаться в своих селениях, то лишь благодаря заступничеству царицы Сизигамбес. Вместо того чтобы платить самому, Гарпал потребовал плату с горцев. Так как у них не было никаких денег, он удовлетворился поставкой 30.000 овец, 300 вьючных животных, 100 лошадей.

Подобные победы Александр одерживал мимоходом. Это изменилось после того, как Парменион с половиной войска и с постепенно увеличивающимся обозом свернул на большую царскую дорогу, а он оказался со своими легкими отрядами перед Персидскими воротами. Ему сообщили, что отсюда можно было гораздо быстрее, нежели по царской дороге, дойти до Персеполя, а это было необходимо, чтобы успеть захватить сокровищницы.

И снова разведка оказывается «ахиллесовой пятой» македонского войска. В узком горном проходе совершенно неподготовленные отряды натолкнулись на сооруженную из гранитных блоков стену, которая закрывала перевал и казалась непреодолимой преградой. Попытка штурмовать ее бесславно заканчивается под лавинами камней, которые персы с грохотом сбрасывают с высоты; одновременно македонян осыпает град стрел. Трубы трубят отход, больше похожий на позорное отступление, потому что павшие должны остаться лежать непогребенными.

Воины Александра разбивают лагерь и оценивают сообщения пленных, по словам которых с той стороны стены стоят сорок тысяч человек, и всем им приказано защищать подступы к Персиде ценой жизни. Александр отклоняет предложение достичь Персеполя обходным путем, который потребует многодневного перехода. Его считают непобедимым, и эта слава, которая обычно парализовывала врага уже в начале сражения, что позволяло сберечь сотни и тысячи человеческих жизней, была сейчас поставлена на карту. Ариобарзан, сатрап Персиды, должен быть разбит! Нельзя ли обойти узкий горный проход и выйти персам в тыл? Допрашивают пленных, снова и снова допытываясь: возможно ли это? «Нет, невозможно», — следует ответ. Горы слева и справа от тропы покрыты густым дубовым подлеском, который сейчас занесен снегом и, значит, совершенно непроходим, особенно для вооруженных щитами, копьями и мечами воинов в тяжелых доспехах.

Затем (непредвиденная развязка запутанного дела!) появляется некий пастух, знаток местных дорог, который имеет обыкновение случайно оказывать влияние на ход мировой истории в древности, ведя одних солдат в тыл другим — или сознательно отправляя их на погибель. Самый известный, или точнее сказать пользующийся самой дурной славой, звался Эфиальтом: он в битве при Фермопилах подставил спартанцев под персидские кинжалы. Наш пастух остался безымянным. Известно лишь, что он был родом из Ликии, когда-то попал в персидский плен и владел греческим языком. Есть, сказал он, очень хорошая тропа, известная только ему, потому что он там, наверху, пасет своих коз.