Алов и Наумов

Теперь о «спонтанной имажинации» — этот смешной и интригующий термин всплывал у Алова и Наумова всякий раз, когда они придумывали что-то, что им самим казалось, «пожалуй, уж слишком». Авторство принадлежит известному советскому писателю, журналисту и кинодраматургу Александру Рекемчуку, который в середине 1960-х годов был главным редактором киностудии «Мосфильм». Когда в 1966 году в Союзе кинематографистов шло двухдневное обсуждение фильма «Скверный анекдот», Александр Евсеевич сказал дословно следующее: «…Мне кажется, что талант Алова и Наумова имеет свою ахиллесову пяту, которая состоит в тяге к спонтанной имажинации (оживление, смех в зале) — извините меня за такое выражение… — это когда они уже не могут сдержать самопроизвольного извержения образов (смех) и когда они оказываются в его власти… <…> Мне кажется, Алов и Наумов, которых вчера из молодых возвели в мастера, должны прежде всего стать строже к себе». Не знаю, стали отец и Владимир Наумович к себе строже, но время от времени из кабинета, где они работали, можно было услышать короткий диалог: «Старик, это — имажинация!» — «Абсолютно самопроизвольная. Я тут ни при чем!»

^{Все будет ОК! Куба, 1963 год}

Дядя Володя у меня вызывал опасения своей непредсказуемостью и своими насмешками. Помню, приняли меня в пионеры. Иду в красном галстуке, горжусь. Во дворе стоят отец и Наумов, о чем-то разговаривают. Наумов: «Любашка, что это у тебя? Вчера вроде не было?» — и показывает на галстук. Папа торопится мне на помощь: «Видишь ли, старик, нашу Любашу приняли в пионеры». «В пионеры? — возвышает голос Наумов. — Значит, будешь папку сдавать? Алов, прощай!» С трудом выдавливаю: «Как сдавать?» — «Как Павлик Морозов». Смеется. От такого идеологического воспитания в голове происходил полный сумбур.

^{Тамара Логинова, актриса и моя мама. 1952 год}

Владимир Наумович был членом нашей семьи. У нас они с отцом работали, писали, обсуждали, кричали, хохотали. У нас обедали и снова работали. Бабушка папу очень любила. Наумова она обожала до дрожи, он звал ее тещей.

^{Кубинская серия}

Бабушка, мамина мама, Мария Федоровна, была домовитая, хлебосольная, она вела хозяйство экономно и любовно. Но если папа звонил со студии и вежливо осведомлялся (не без иронии): «Сможем ли мы, Мария Федоровна, без ущерба для семьи накормить сегодня Наумова?» — бабушка начинала буквально летать по квартире, ставила пирожки и сочиняла праздничные вкусности. Иногда дядя Володя приходил к нам смотреть футбол, это был день наивысшего счастья для бабушки. Уже с порога он кричал: «Теща, бросай борщи, футбол пропустишь!» И бабушка бежала к телевизору, хотя одна никогда футбол не смотрела.

В творчестве Алов и Наумов давно уже были одним целым, что в повседневной жизни нередко приводило к казусам: маму называли женой Алова и Наумова, меня — то дочерью Алова, то — Наумова. В конечном счете дошло до полного абсурда: теща режиссера Самсона Самсонова (мама его жены, актрисы Маргариты Володиной), с которым Наумов жил в одном доме, дружил и играл в шахматы, с недоумением спросила зятя: «Наумов такой приятный, интеллигентный молодой человек, но откуда у него это странное, женское имя — Алла?»

^{Куба. На Неделе советского кино, 1963 год}

Однажды прочный союз чуть не разрушился по моей вине. Это было на первом курсе филфака, где учились двести девушек и всего пять юношей, преимущественно очкариков. По причине ли сего печального дисбаланса или по какой-то другой, но все девочки филфака курили. На зимние каникулы мы с моей подругой и однокурсницей Лялей Бобровой были отправлены в Дом творчества Болшево, где в это время Алов и Наумов писали сценарий. Мы взяли по пачке сигарет и как-то быстро с ними расправились. Обдумав ситуацию, решили, что Наумов как раз тот человек, у которого можно стрельнуть сигаретку. Мы подкараулили его в бильярдной, он, конечно, покричал «на публику», но желаемое мы получили и удалились. На следующий день папа взял меня и Ляльку к Галичам, где Александр Аркадьевич пел для узкого круга. Память о том вечере жива и сегодня: во-первых, Галич — великий бард, красивый и печальный, а во-вторых, дядя Володя, с которым только в разведку. Во время всеобщего перекура он вдруг взял и протянул нам с Лялькой пачку сигарет со словами: «Чего уж там темнить, курите, девчонки!» В этот момент папа, который уже ходил с палочкой, изловчился и вышиб пачку из его рук.

^{Куба. На Неделе советского кино, 1963 год}

Сколько отец не разговаривал с Наумовым, не знаю, но со мной — до конца каникул. Ни выговоров, ни разговоров на эту тему не было, но при нем я никогда не курила. Впрочем, все участники этой истории довольно быстро с привычкой к курению покончили.