Алые воды "Карибского супа"

Если здесь была битва, то она была однозначно неравной, а противник превосходил не только числом, но и жестокостью. Команда корабля: офицеры, солдаты, матросы, юнги — вся была перебита, и причём не из огнестрельного оружия, а этими страшными длинными иглами. Те, кому эти иглы попали в голову, погибли сразу. Выжившие после обстрела вступили в рукопашную схватку и были уже зарублены, причём, как заметил Ламарк, оружие было не стальным, а из более мягкого металла, возможно на основе меди. Один такой клинок застрял в теле офицера, на нём были зазубрины. Оружия подле людей не было, трупов их противников также не наблюдалось. Нападающих, очевидно, сам корабль не интересовал, они даже не постарались вывести его из строя, пусть и убили всех людей на нём. На палубе были царапины от крюков, но нет уверенности, что это были корабельные абордажные крюки: расстояние между двумя следами от пробитых отверстий было маленьким.

Большая часть этих выводов касаемо событий на верхней палубе была сделана уже после того, как Чайник упал в обморок, Бесник трижды упомянула имя господа, Ламарк схватился за голову и нервно забормотал что-то по-латыни, а Йорек поднял брови. Матросы остались внизу и после услышанного решили не подниматься.

Бесник дрожащими руками вынула трубку и закурила.

— М-мы должны понять, почему на этих людей напали и точно ли никто не выжил. — Она неровно выдохнула облачко дыма. — Ламарк, ты внимательнее осмотри снаружи, а я, Йорек и… м-м-м… Морис, да. Мы трое — вниз. Морис будет держать фонарь, и если он его уронит, не миновать ему наказания за то, что он нас подслушал.

Морис предупредительно отошёл от остальных, перегнулся через фальшборт и долго, судорожно вздрагивая, отдавал морю содержимое своего желудка. Он чувствовал себя вывернутым наизнанку, но, когда ему приходилось перешагивать через не всегда цельные трупы, идя вслед за Бесник и Йореком, хотелось вывернуться ещё раз. Чтобы хоть как-то поднять упавшее давление и вернуть себя к жизни, он начал детально предоставлять себе Артемиду Анасис без её двойного слоя туник, хотя точно не знал, что под ними может находиться.

И на нижней палубе, и в трюме, и в других частях корабля — либо никого живого, кроме крыс, вообще не наблюдалось, либо были убитые люди. Бесник заметила несколько неожиданных вещей: в наиболее удалённых уголках корабля были видны следы слизи, из трюма унесли еду, из камбуза всю посуду включая вилки, ложки, ножи и прочее, офицерские каюты были разграблены, но похитители унесли рубашки, шляпы, часы, ножи, драгоценности и металлические деньги. Ассигнации, деловые бумаги, обувь, большая часть огнестрельного оружия не была тронута. Была унесена еда, но ни воду, ни порох, ни дорогой и не очень алкоголь не тронули, последнее было особенно отрадно для команды Бесник. Причём и еда не вся: соль, специи, сухари — это осталось. А вот вяленой свинины, кур, овощей и яблок ни куска ни плода не осталось. Утащили пушечные ядра, багры и крючья, но не коснулись пушек. Вообще не коснулись ничего из того, что нельзя было унести под воду.

— Русалки, — хрипло пробормотала Бесник. — Им нужен металл и ткань.

— И поесть, — добавил Йорек.

— С последним они и так успешно справляются, — шёпотом заметил Морис.

— Ты фонарь ровнее держи, Сопляк, у тебя руки как сопли трясутся, — сказала ему в ответ на это Бесник. — В целом, нам повезло. Корабль целый, течь не дал, мачта не сломана. Думаю, мы можем перевести команду сюда и взять "Гумилитию" на буксир.

— Чего?! — одновременно сказали Йорек и Морис, только Йорек спокойно, а Морис вскрикнул.

Бесник с удивлением воззрилась на них.

— Господь даровал нам корабль, а вы хотите его бросить? "Гумилития" фрегат не потянет, а если разделить команду, то никто не доплывёт, нас слишком мало. Дело за малым: избавиться от трупов. Думаю, наш дотошный извращенец уже их всех осмотрел. А нам осталось самое сладкое — капитанская каюта.

Когда они поднялись на верхнюю палубу, Ламарк и Чайник действительно заканчивали осмотр. Келд был весь бледно-зелёный и ходил с ведром, в которой канонир, орудовавший ножом, бросал, очевидно, что-то стоящее внимания, да пытался пнуть хоть какую-нибудь из птиц, но они оказывались проворнее.

— Капитан, подойдите сюда!

Бесник, перешагивая через трупы, подошла к Ламарку, Йорек остался с Морисом.

— Нападавшие, — начал Ламарк, — были никем иным как…

— Русалками, — договорила Бесник. — Это я уже понял.

— Что-то мне подсказывает, что не все русалки на одно лицо. В смысле, они разные и, видимо, и друг с другом враждуют. Смотрите!

Он вынул из ведра отрубленную кисть руки. Ладонь была широкая, с тонкими длинными пальцами, стянутыми перепонкой. На запястье был след татуировки: рыжеватый контур животного, похожего на тюленя.

— Вот, видите ламантина на запястье? А у нашего Сопляка, вы говорили, на запястье трезубец. Я вот ещё что нашёл.

Бесник внимательно пощупала цепочку.

— У Сопляка такая же, только попроще. Он её на крест выменял, безбожник хуев.

Ламарк кивнул.