Алый закат в Лейкхерсте

— Дороги простреливаются! На подступах к Пулковским высотам, южнее вот этого места, есть особенно опасные участки, удобные для прорыва, — Зимин поправил на переносице дужку круглых очков и обратился к общей схеме обсерватории, висящей на стене. Ткнул корявым пальцем, замотанным несвежим бинтом, сквозь который проступила зелёнка. — Если выйдите наружу и из-за кустов посмотрите в бинокль, то скопление танковых войск фашиста заметите в ложбине и возле ручья. Ночью инженерный отдел нашей армии заминирует эти проходы, а также замаскирует второй ряд мин вблизи выхода с территории Пулково. Меня настоятельно предупредили, что ночные вылазки наших сотрудников нежелательны и чрезвычайно опасны. А ежели кто-то попадется на линии минирования, загребут как перебежчиков и отдадут в лапы «энкавэдэшников».

Он выразительно посмотрел на коллег поверх очков. Снова ухнуло у входа, и тяжелый удушливый смрад пополз вниз. Люди, откашливаясь и нехитро ругаясь, закрыли лица марлевыми повязками.

— Товарищи, — поднялась с места Лидия Николаевна, — я как коммунист и заведующая книгохранилищем, невзирая ни на какие препоны, обязана спасти хоть что-то из фондов редчайшей литературы. Кто со мной?

2

Кедров отвлёкся от воспоминаний и выглянул в окно; лучи прожекторов разрезали морозную темень и натыкались на объёмные бока пятнистых дирижаблей, висящих над куполом Исаакиевского собора и других исторических зданий. Тросы дирижаблей мешали мессершмиттам, одномоторным поршневым истребителям, опускаться ниже и бомбить. Он плотнее закутался в фуфайку и мыслями вернулся в сентябрь, пытаясь понять: все ли возможности были исчерпаны астрономами для спасения книгохранилища? Ему казалось, что память о страшных событиях непременно подстегнёт его мозг исследователя и изобретателя, в то время когда он мучительно искал что-нибудь радикальное для борьбы с врагом.

Тринадцатого сентября выдалась хорошая безоблачная погода, и немецко-фашистские войска вплотную подошли к Пулковским высотам. В сложной обстановке оказались сотрудники обсерватории. Под покровом ночи, ползком между кустами шиповника и сирени, вжимаясь в выемки, заросшие травой, а кое-где, как могли, по-пластунски пересекая канавки, люди спешно покидали место работы. Каждый из них прихватил по одной или две книги. Назавтра хотели вернуться.

Следующий же день внёс коррективы, и Кедров хорошо запомнил его. Четырнадцатого сентября, несмотря на упорные бои и яростное сопротивление советских войск, Пулково, оказавшееся на переднем крае обороны Ленинграда, немцы бомбили уже повсеместно. Группа армий «Сервер» рвалась быстро и красиво захватить северную столицу русских. Вечерело, когда Кедров с коллегами впятером пробрались к дальнему павильону обсерватории. Ухала дальнобойная артиллерия, тут и там разрывались фугасные снаряды, поднимая в воздух асфальтовую крошку. Ради обещанного генерал-фельдмаршалом фон Леебом железного креста группы настильного огня «Швере флакфойер» расстарались вовсю. Стелился по земле чёрно-серый дым, пахло гарью. Люди уткнулись носом в пожухлую траву, впитавшую горько-солёный запах пороховых газов.

В полуразрушенном здании астрономы выискивали звёздные каталоги и карты, бережно обёртывали их газетами и прятали под одеждой за спиной. Ползком возвращались назад к проторенной тропе, ведущей к ближайшему убежищу. Так продолжалось день за днём. Чувство страха притупилось, наступило безразличие; люди механически выполняли работу.

Эвакуация книг продолжалась бы и долее, если бы не стечение обстоятельств. Дальнобойная артиллерия не прекращала обстрелы вплоть до большого пожара, случившегося двадцать третьего сентября. Вкупе с поднявшимся сильным ветром огненная стихия добралась до пятнадцатидюймового рефрактора, верхнего книгохранилища, перекинулась на Круглый зал и деревянные павильоны Главного здания. Следом тяжёлый артиллерийский снаряд пробил южную стену, прошил горящую крышу, пролетел пылающий Круглый зал, пробил пол и влетел в подвал. И разорвался, уничтожив значительную часть книг наспех сложенной научной библиотеки. Адские усилия астрономов по спасению фонда оказались напрасными, уцелели лишь единичные экземпляры, переправленные в город.

Когда в очередной раз добровольцы пробрались к обсерватории, то застали плачевную картину. Главное здание было разрушено. Остовы стен сиротливыми осколками воспоминаний о мире призрачно белели, едва виднеясь сквозь сизый дым на фоне развалин остальных корпусов. Глядя на руины, астрономы плакали навзрыд.