Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга V

И тут нам следует вспомнить, что в своём «наставлении адвокатам» профессор Уэбстер сообщал о том же самом и фактически перекладывал вину за содеянное преступление на уборщика. Дескать, я тут вообще ни при чём, меня подставил Литтлфилд — он вообще преступник и занят криминальным промыслом, продаёт колледжу похищенные с кладбищ трупы. По-видимому, профессор Уэбстер знал, о чём говорит, вернее, о чём пишет, и его рукопись, точный текст которой стал известен лишь в 2007 году, отлично согласуется с данными о подозрительных выплатах, обнаруженными спустя несколько лет.

Обнаружение в 1999 году костей в замурованной части «часовни Холдена» подтверждает тот факт, что в Гарвардском Медицинском колледже на протяжении многих десятилетий творились дела тёмные и прямо незаконные. Формально они совершались во имя науки — именно этим доводом успокаивали себя члены «Spunker Club» — а, но это не отменяет чудовищности и отвратительности деяний, творимых «золотой молодёжью» и её безродными прислужниками вроде Эфраима Литтлфилда. Не зря ведь же говорится, что благими намерениями вымощена дорога в ад!

Помимо рассказа о «спанкерах», нельзя закончить настоящее повествование без того, чтобы не сказать несколько слов о вышедшем из-под пера профессора Уэбстера якобы «чистосердечном и полном признании» вины. Словосочетание «чистосердечное и полное признание» взято автором в кавычки неслучайно. Если документ, преданный огласке 2 июля 1850 года ещё можно с некоторыми оговорками назвать признанием вины, то эпитеты «чистосердечное и полное» к нему явно неприменимы.

На первый взгляд написанное Уэбстером производит впечатление довольно откровенного рассказа, хотя и не во всём искреннего. Даже при невнимательном, поверхностном прочтении обращает на себя внимание то обстоятельство, что нападение описано убийцей предельно скупо и невнятно, причём сделано это явно с умыслом. Приговорённый к смерти явно стремился объяснить свои действия аффектом, что давало ему формальное основание настаивать на переквалификации преступления из «убийства 1-й степени» в «убийство 2-й степени». Также обращает на себя внимание то, что мотивацию своих действий по сокрытию следов Джон Уэбстер никак не раскрыл, из написанного им текста невозможно понять, почему он не позвал на помощь людей, ведь если он не имел намерения убивать Паркмена, то следовало предпринять усилия по спасению его жизни. Непонятно и другое, например, то, почему профессор не сообщил, будто с Паркменом приключился некий несчастный случай — это довольно очевидный выход из той непростой ситуации, в которой профессор оказался якобы из-за плохого самообладания.

Однако при внимательном прочтении написанного Джоном Уэбстером становится ясно, что разного рода подозрительных нестыковок и противоречий много больше, чем кажется на первый взгляд. Сейчас, когда мы знаем в мельчайших деталях обстоятельства предварительного следствия, материалы коронерского расследования и последующего судебного процесса, у нас появляется замечательная возможность соотнести объективно зафиксированные данные с тем, что соизволил написать профессор химии. Не подлежит сомнению, что убийца, преследуя корыстные цели, умышленно обошёл молчанием, либо исказил важные детали содеянного им преступления.

Автор намерен предложить достоверную версию событий последней декады ноября 1849 года и приглашает читателя в небольшое умозрительное путешествие. Для его начала перечислим важные аспекты данного дела, которые должны получить удовлетворительное объяснение в рамках достоверного предположения и которые должным образом не объяснятся ни официальной версией событий, ни условно «признательными показаниями» убийцы:

1) Почему была сожжена голова Джорджа Паркмена, часть тела, самая сложная с точки зрения уничтожения огнём? Голова человека имеет большую массу и, следовательно, обладает большой теплоёмкостью, кроме того, кости черепа имеют большую толщину и лишены пустот, а зубы переносят без разрушения воздействие высокой температуры и требуют дальнейшего дробления.

2) Почему убийца выбрал явно неоптимальную очерёдность сожжения частей трупа? Он уничтожил руки, по которым тело практически невозможно идентифицировать, но при этом оставил грудную клетку, имеющую весьма специфическую особую примету [аномальную волосатость], по которой жена пропавшего моментально опознала часть тела мужа. Почему убийца вообще оставил значительную по массе и размерам часть расчленённого тела, если его опыт по сожжению в первые часы после преступления оказался вполне удачен? Почему Уэбстер, вытащив останки из «колодцев» под столами, бросил их в ассенизационную камеру, а не в печь?