Питерсон и еще один присяжный кричали, что собираются проголосовать за обвинительный приговор, дабы «защитить своих дочерей и общество в целом от таких чудовищ». Они говорили, что Клеменс ставит под угрозу всеобщую безопасность, и яростно строчили докладные записки, которые собирались при случае представить в качестве доказательства. «Ее следует задержать за неуважение к суду, — заявила Виола Браун. — Мы можем пригласить заседателя из второго состава, а с нее полностью снять полномочия. Надо бы ее заменить, пусть нам пришлют другого присяжного. Ведь для этого и существует запасной состав жюри».
Конечно, Браун ошибалась. Большинство аргументов в этом споре были нелепы, но нападки на Клеменс не прекращались. Один из присяжных, Джордж Хегерич, стал убеждать ее, что окружной прокурор не мог бы судить невинного человека за убийство, так как это в принципе незаконно. Желая сломить сопротивление Клеменс, председатель Питерсон даже решился нарушить строгие судебные законы. С помощью стульев и столов в совещательной комнате соорудили условную модель крошечной ванной Лэмсонов{609}
. Кое-чего в ней не хватало, в первую очередь стен. Оригинальная ванная комната была настолько мала, что никому не удалось бы уместиться позади Аллен, да еще и с силой взмахнуть трубой. И тем не менее членам жюри предоставили схемы, карты и фотографии с места преступления из материалов прокурора. Все двенадцать присяжных по очереди «падали» из «ванны», пытаясь воспроизвести гибель Аллен Лэмсон. «Каждый из нас старался выпасть из ванны так, чтобы удариться головой об умывальник и вышибить себе мозги, — сообщил Хегерич. — И мы окончательно убедились, что это невозможно».Сегодня подобный эксперимент в совещательной комнате наверняка привел бы к немедленной аннуляции судебного процесса. Адвокаты Дэвида говорили, что проведение такого мероприятия неспециалистами без надлежащего контроля безответственно и опасно. Судья запретил Оскару рассказывать о его эксперименте, однако присяжные прекрасно провели свой собственный. Они также обсуждали ключевого свидетеля защиты — главного эксперта процесса. Спорили насчет анализа брызг крови, в ходе которого с помощью картонного диска, непонятной нити и сложных математических расчетов доказывалось, что Дэвид Лэмсон якобы не убийца. И в итоге отмели все предложенные аргументы. «Мы понимали, что мертвые женщины не прыгают и не заливают все вокруг собственной кровью, — говорил Хегерич. — Э. О. Генрих, криминалист защиты, нас не убедил».
По мнению присяжных, выводы Оскара были несостоятельны и даже абсурдны. Каждый из заседателей взвесил чугунную трубу на ладонях, оценил ее длину. «Мы ее рассмотрели, попробовали стукнуть обо что-нибудь, — рассказывал Хегерич. — А потом вспомнили слова мистера Генриха, будто удары не могли быть нанесены этой трубой, и поняли, что тут он ошибся».
Присяжные не разобрались в большинстве показаний обеих сторон. Ведь речь шла не о том, что трубой
«Фактически Лэмсон осудил сам себя, — настаивал Питерсон. — Если бы он не отмыл ее тело, а потом не положил бы обратно в ванну, то не получил бы обвинительный приговор». Присяжным запомнилось выражение «смытая кровь», неоднократно произнесенное на суде доктором Прошером. Они решили, будто Дэвид
После целого дня, проведенного в обсуждениях, приставы сопроводили заседателей на ужин. А на обратном пути заместитель шерифа отвела Клеменс в сторонку для беседы с глазу на глаз.
— Я знаю, что Дэвид Лэмсон виновен, — шепнула ей на ухо Леонора Гетти. — Сомнений быть не может, Дэвид Лэмсон — моральный урод. И еще я знаю, что он с самого начала повинился своим адвокатам, но те не позволили обнародовать признание{611}
.Гетти давила на Клеменс, пичкая присяжную ложной информацией о сестре Дэвида, работавшей врачом.
— Доктор Лэмсон снабжала Дэйва наркотиками с тех пор, как он сюда переехал, — уверяла Гетти. — По словам доктора Лэмсон, брат безнадежен, от него одни неприятности.