Читаем Анархия в мечте. Публикации 1917–1919 годов и статья Леонида Геллера «Анархизм, модернизм, авангард, революция. О братьях Гординых» полностью

Это одно; другое, ещё более существенное, – это растущее сознание, что не насилием, оружием, войнами, революциями, принуждением, принудительными законами, а изобретениями мы приближаемся к идеалу более совершенного общества, тела, духа и проч. В этом отношении наиболее важным и поучительным <является> это искреннее публичное признание Ленина как величайшего практика революционно-насильственного метода, диктатуры пролетариата в своей речи о натуральном налоге на X съезде партии коммунистов («Известия» или «Правда» от 16 марта18

), что искоренить мелкое хозяйство, как и кооперацию, можно лишь электрификацией и проч., словом, техникой – то, что мы твердили в течение последних 3-<х> лет и что легло в основу Социотехникума. И мы уверены, что более глубокая вдумчивость привела бы его к убеждению, что и борьба с меньшевизмом, эсеровщиной как со всякой отсталостью, как и борьба с цеховизмом, профессионализмом, профсоюзничеством, синдикализмом, со шкурничеством, эгоизмом и индивидуализмом, с патриотизмом, национализмом, далее даже с так называемой преступностью (т. е. с преступностью первой категории, по-нашему) есть лишь дело техники, глубже и правильнее, изобретательной техники, ещё правильнее, изобретательства. Мы убеждены, что все честные государственники и «государственные мужи» со временем станут на эту точку зрения, с одной стороны, как в том, что к ней скоро и приобщатся все благоразумные анархические или анархиствующие элементы, с другой стороны. Для нас нет никакого сомнения, что более изобретательные (по-старому: разумные) головы поймут, что, поднимаясь выше к человечеству, и класс и государство вписываются в рубрику «мелкого хозяйства», точнее, в рубрику «мелкости», т. е. не только мелкохозяйственности, но и мелкочеловечия, мелкообщественности, следовательно, антисоциальности («противочеловечественности»), примитивности, естественности, долженствующей и могущей быть ликвидируемой лишь новыми изобретениями, средоточием которых не может быть, очевидно, ни один из государственных институтов, а внегосударственная изобретальня, Всеизобретальня, т. е. центральная всех изобретений, задача которой (в своём социальном отделе, называемом нами Человечествоизобретальней, по АО: Бэаатуо) будет ликвидация государства мирным изобретательным путем, шаг за шагом, новыми изобретениями, вытесняя и оттесняя его, заменяя его национальные институты Человечественными, непринудительными, изобретательными. Чем раньше усвоят себе горячие головы (которым воистину нужен душ, буквальный для телоизлечения, для успокоения расшатанной нервной системы, и душ духоизобретательный для духолечения) анархизма эту элементарную азбучную истину, что как не насильственным уничтожением воистину уничтожается мелкое хозяйство, так и не разрушением воистину разрушается государство, что не бомбами, не бунтами и не наступательной революцией, а изобретением можно упразднить государство, словом, что дух разрушения не есть дух создания – чем раньше они это усвоят, тем меньше будет виселиц, тюрем, диктаторов и тиранов – меньше крови и меньше мессианской лжи. И чем раньше поймут забронированные закремлёванные головы власть имущих и вообще государственников, что нечего толкать искателей счастья для Человечества, отфильтруя которых, легко получить истинных кристаллизованных находителей, изобретателей счастья для Человечества, на акты безумия, безумного террора, безумных бунтов, демагогии, дезорганизации и проч. – тем обеспеченнее они будут от авантюр и нежелательных сюрпризов… и общество – от лишних сотрясений, выгодных, по более глубокому анализу и трезвому расчету, лишь одним кладбищам.

Перейти на страницу:

Все книги серии Real Hylaea

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное